И когда, выпив вторую кружку пива, Коля стал жаловаться Сереге на черную неблагодарность начальства, на долбанную «палочную» систему, на постоянные нападки со стороны прокуратуры и прочие тяготы милицейской жизни, презирающий излишнюю сентиментальность Птицын, со свойственной ему прямотой рубанул:
— Ну и чего ты булки мнешь? На что надеешься? На то, что тебе в ментовке медаль дадут или грамоту почетную?!
Коля смущенно ответствовал:
— Серег, ну…как тебе сказать. Привык уже, что ли. Вроде вот в очередь обещают поставить на жилье. Пенсия опять же у нас раньше…
— До пенсии еще дожить надо, Коля! А ты как живешь? Вон — ботинки одни и те же третий год носишь! А куртку эту дряхлую … в сэконд-хенде купил, наверное?
— В нем, — признался Коля.
— Вот то-то … Так что нечего фигней страдать, нам как раз ночной ди-джей нужен. Поработаешь, какое то время, а потом — на другой сегмент перейдешь! Там, глядишь, утреннее шоу замутим, а? Задумайся, Колюнь!
Колюня задумался. Работа в милиции начинала его тяготить. Не потому, что она ему не нравилась, нет. Работу как таковую Коля любил, просто очень часто его выводили из себя мероприятия ей сопутствующие, либо вынуждено идущие с ней бок о бок: строевые смотры, частые сборы по тревоге, в связи с грядущей проверкой из министерства внутренних дел, необходимость укрытия мелких, а порой и тяжких преступлений по причине сохранения хорошей картины отчетности, и, естественно, тяжелое материальное положение.
На четвертом году работы многие его знакомые, которые пришли в милицию вместе с ним, а то даже и раньше, обзавелись машинами, заделавшись крышами, либо докучливыми взятковымогателями.
Ни того, ни другого Коля делать и не умел и не хотел.
Как это не покажется смешным в наше время, но он был порядочным милиционером, и вообще, отличался от многих коллег кардинально. Если большинство оперов его отдела расслаблялось под Мишу Шуфутинского и отдыхало в обществе дешевеньких дам легкого поведения (точнее не дешевых, а бесплатных, ибо пойманные на компромате, те вынуждены были «отрабатывать натурой»), то он слушал хорошую рок-музыку, старался читать хорошие книги, пытался даже посещать театральные премьеры, встречался с относительно интеллигентными девушками, что соответственно накладывало определенный интеллектуальный опечаток на его работу. Подозреваемых он (в большинстве случаев) не бил, а прежде чем ударить, старательно разбирался, отвечая на вопрос: а есть ли за, что. Раскалывая преступников, он выстраивал всевозможные комбинации, подлавливал собеседника на словах, ошарашивал их собранными уликами, извлекая неожиданно, подобно козырь из под манжета, блефовал, демонстрируя якобы осведомленность, прибегал (с помощью сочувствующих коллег) к тактике «добрый — злой», иными словами — любил работу, упивался ею, зачастую забывая о материальной составляющей.
Когда же он вспоминал о ней, то ему становилось либо жутко стыдно, либо тошно. Стыдно от того, что он ни хрена не умеет «мутить» в этой жизни, и тошно потому, что он задумывается над этим.
Продаваться — это самое последнее и гнусное дело, — говорил ему отец, — возьмешь раз, возьмешь два — и все. Тебя нет. Есть чиновник, продажный мусор, который и нужен кому-то до теп пор, пока он мусор, а вот ТЕБЯ то уже и нет…
Таким образом, тошнота часто перевешивала стыдливость, и наш герой обретал душевный покой (тем более что взятки ему предлагались редко, да и крышевать ему было по большему счету не кого — он обслуживал райончик, густо заселенный пьяницами и прочим деградирующим элементом). Кроме этого, лично ему, по крайней мере, охота к незаконному обогащению была отбита еще и после того, как якобы благодарные родители одного обвиняемого подарили следователю Юдицкому пачку зеленых денег. Как только купюры оказались у Юдицкого в руках, в кабинет влетели орлы из управления собственной безопасности и, скрутив оборотня, зашвырнули его на нары.
И все же, несмотря на все эти коллизии, душевный покой Николая длился не долго. На четвертом году службы Коля женился, и потребность в дополнительных финансах обозначилась более явно как никогда. Нужно было что-то делать: или менять подходы, или…
