Когда Батраков и все остальные перестали стрелять у танка, Кедров вышел из-за куста, держа на прицеле живого немца и нажав до половины на спусковой крючок. Нет, все сложилось хорошо.
К нему подбежал Тарасов.
— Вот, взял фрица, — сказал Кедров.
Тарасов пошевелил длинного.
— Этот готов.
Кедров все держал на прицеле живого.
— Ага. Возьми парабеллум. Вон, у корня.
Тарасов поднял пистолет и сказал немцу:
— Ну-ка, ты, поднимайся.
Немец встал и поднял руки. Тарасов вынул из наколенных карманов его комбинезона две синие гранаты, похожие на большие гусиные яйца, нащупал в заднем кармане брюк вальтер и вытряхнул из других карманов портсигар, бумажник, зажигалку, письма в разорванных конвертах, коробку таблеток, ключи на кольце и снял планшет с картой.
Прибежали Батраков, Никольский и Песковой.
— Вот, взяли, — сказал Кедров. — Лез, и вот этот еще, лезли прямо на меня. Из танка, наверно.
— Я говорил, что их мало, — сказал Никольский.
Кедров отобрал у Тарасова сигареты и зажигалку и закурил.
— Что будем делать с ним?
— Решай сам, — ответил Батраков.
— Тут без него выбраться бы, — сказал Песковой.
Немец быстро посмотрел на Пескового, на Кедрова, на Никольского и опустил глаза.
— А гусь попался важный, — сказал Тарасов и распахнул комбинезон немца. На кителе немца было два ряда орденских колодок.
— Полковник, — сказал Кедров. — Я слышал, как этот сказал ему «оберст».
— Хоть бы и генерал — все равно обуза, — сказал Песковой? — Мда…? — протянул Никольский.
Кедров подумал вслух:
— Может, выведем? Он много знает.
— Попробуем? — спросил Никольский Батракова.
— Попробуем, — согласился Батраков и пошел к танку. Кедров повесил за спину автомат длинного, повернул длинного на бок, чтобы снять сумку с магазинами, потом нажал на защелку шмайсера, подхватил наполовину пустой магазин, вставил полный и повернулся к пленному.
— Пошли.
Немец опустил руки на линию плеч и пошел. Кедров, докуривая, шел шагах в шести и держал на прицеле его поясницу.
Все, что было в танке и у танкистов, Бадяга и Женька свалили в кучу за просекой. Кедров подвел немца к этой куче, положил лицом вниз, сел по другую сторону и стал перекладывать в мешок Горохова килограммовые буханки хлеба в целлофане, консервы, пачки галет и фляги. В свой мешок он положил восемь гранат и две большие коробки автоматных патронов.
— Кто знает, сколько нам тут скитаться, — сказал он Никольскому.
— И как скитаться, — согласился Никольский.
Бадяга и Женька связали несколько немецких гранат, привязали к ним одну нашу противотанковую, и Бадяга осторожно спустил их через верхний люк в танк.
Кедров затянул мешок Горохова и посвистел пленному.
— Вставай.
Немец встал.
Кедров показал на мешок.
— Надевай.
Немец посмотрел на мешок, на него, снова на мешок.
— Надевай, — повторил Кедров.
Немец продел руки в лямки и закинул мешок за спину. Песковой, уперев руки в бока и наклонив голову, топтался вокруг немца.
— Ничего носильщик.
— Повесь на него магазины, — предложил ему Кедров. Песковой захохотал:
— Что за вопрос!
— Посмотрим, как он будет идти, — сказал Батраков. Кедров финкой разрезал комбинезон немца поперек, так что немец все время должен был поддерживать нижнюю его часть, чтобы она не свалилась на сапоги.
— Будет. Еще как будет!
Никольский, посасывая трубку и щурясь, стоял перед немцем и рассматривал его, как рассматривают что-то в музее.
— Готовы? — спросил Бадяга. — Сдайте назад.
Когда все отошли от просеки, Женька дернул за веревку, которая была привязана к полотняной тесьме на шплинте противотанковой гранаты. В танке грохнуло, и из люка плеснулось зарево, но дыма было не много, и все остались довольны — дым мог привлечь немцев: никто ведь не знал, были ли немцы поблизости или их не было. Бадяга жердью столкнул крышку люка, она захлопнулась, и дым перестал идти.
Они шли ромбом: впереди Бадяга с пулеметом, чуть сзади, правее и левее его, шли Никольский и Песковой, в затылок им шли Тарасов и Женька. Тыльным углом ромба был Батраков. В центре ромба шел немец, а за ним в пяти шагах — Кедров.
Не останавливаясь, они прошли еще километра четыре, прислушиваясь и к шорохам леса и к гулу фронта. Гул не перемещался, и они поняли, что немцам удалось остановить наступление, и подумали, что им здесь нельзя ждать, спрятавшись где-нибудь, когда свои продвинутся, свои могли не продвинуться и за месяц.
