— Они подавятся! — крикнул, забывшись, Игорь. — Урал! Сибирь! Они подавятся! Да…
— Тихо! — оборвал его Пономарев. — Так вот, господин Брюггель, для чего нужно ваше профессиональное умение. Но это еще не конец.
Брюггель резко обернулся от окна и сказал:
— Я никогда этого не читал, если и слышал, то не верил. Это все невыполнимо для нескольких десятков миллионов немцев.
— И все-таки эти задачи немцы должны были решать.
Успокоившись немного, Пономарев предложил:
— Давайте еще закурим.
Он дал Брюггелю выкурить полпапиросы.
— Слушайте дальше. Кстати, я не совсем понимаю Гитлера. Один русский рейхскомиссариат должен называться «Москва». По приказанию Гитлера на парад в Москве еще в июле сорок первого года были отпечатаны пригласительные билеты. В то же время Гитлер приказывал: «Москву и Ленинград сравнять с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов и не кормить его в течение года. Москву я уничтожу, а там, где находится сейчас Москва, я устрою большую свалку». Как это понимать?
Что же, сначала парад в Москве, Гитлер на белой лошади, а потом все — в свалку?
— Вас действительно это интересует? — спросил Брюггель.
Пономарев несколько раз кивнул.
— Представьте себе — да. Интересует. Хочется понять этого негодяя даже в мелочах. Так как все-таки?
— Не знаю. Возможно, так и планировалось — сначала парад, а потом разрушение города. Не знаю, — повторил Брюггель.
— Слышал, Игорь? — спросил Пономарев. — Сначала парад, а потом — в свалку! Только не кричи.
— Слышал, — ответил Игорь.
«Нет, — сказал себе Пономарев. — Я тебя нашпигую. Ты будешь мучаться! Твои мозги привыкли решать всякие сложные задачи, по разведке они натренированы работать, и они не могут не работать. Там, в лагере, на нарах, когда целый день делать будет нечего, твоим мозгам придется работать над всем, что я тебе скажу. И ты от этого не отгородишься! Раз подумав, ты будешь думать всю жизнь. Мерзавец!»
— В этих рейхскомиссариатах должны быть уничтожены десятки миллионов славян. Другие миллионы должны быть выселены, чтобы на их землях поселились «более полноценные» в расовом отношении арийцы. Наши дети будут иметь право окончить только четыре класса, причем алфавит должен быть заменен на латинский. Вы, Брюггель, даже буквы хотите отнять у нас! Будет запрещено делать прививки и оказывать любую медицинскую помощь не немцам — пусть славяне вымирают от эпидемий и болезней.
И каждый, кто хотя бы косо глянет на немца, будет немедленно расстрелян. Вообще славяне должны стать резервом рабов в духе древнего Египта или Вавилона. Из России только должны поступать дешевые сельскохозяйственные и строительные рабочие для германской нации господ. Я сам, Брюггель, читал эти директивы. За два года к нам попало много вашей бумаги… Эх вы!
Брюггелю удавалось сохранить внешнее спокойствие, у него была хорошая выдержка, только пальцы его отстукивали по колену.
— Зачем вам все это, господин генерал? — спросил он. — Ведь это же… Это же…
— Мерзость? — подсказал Пономарев. — Мерзость высшего класса? Мерзость, которую еще не видел мир?
— Я не это хотел сказать, я хотел сказать…
— Геополитика? — снова подсказал Пономарев.
— Да, но дело не в названии. Зачем вы сейчас вдумываетесь во все это, и что еще непонятнее, зачем вы мне говорите все это? Вы меня пропагандируете? Но это дело ваших политорганов, а не…
Пономарев нахмурился.
— Зачем? Затем, чтобы вы, Брюггель, хоть кое-что поняли. Взгляните мне в глава: ну-ну! Так! Гитлер хотел сделать из Москвы свалку, но кто он? Он — вошь, ваш Гитлер, извините меня за грубость. В Москве его убил бы метлой любой дворник. Свалку из Москвы должны были сделать вы. Вы, Брюггель! — Это Пономарев бросил Брюггелю в лицо. — Вы и ваши солдаты. Не Гитлер, а вы и ваши солдаты должны были уничтожить тридцать миллионов славян. Выселять, казнить, вешать, бить, жечь. Гитлер и его банда пожелали иметь нордическую Европу, Евразию, но создавать ее должны были вы. Вы, Брюггель, и ваши солдаты. Вот почему я вам говорю все это. Уяснили вы себе это?
Игорь открыл было рот:
— Соба…
Пономарев погрозил ему пальцем.
