Пока она еще могла скрыть изменения под слоем грима. О том, что будет дальше, думать не хотелось. На цыпочках жрица выскользнула из комнаты. Миновав темную прихожую, она отперла дверь.
Высокая глухая стена окружала территорию храма; главные ворота, украшенные изразцами, были надежно заперты. Покой храма охраняли мощные фронтальные башни. А напротив ворот, словно зеркальное отражение, возвышались такие же строгие башни, охранявшие вход в целлу Набу.
Статуя бога покоилась в глухой нише и была видна со двора. В этот час божество спало, и жрица-прорицательница не смела приблизиться к целле.
Рядом с главным святилищем храма находился вход в зал, где хранились ладья и колесница для торжественных новогодних процессий. И уже совсем скоро мудрый Набу, сын Мардука и Царпанит, писец Таблиц Судеб, отправится в Вавилон с большой праздничной процессией.
Жрица скользнула к бассейну для омовений. Теплая, прогретая дневным солнцем вода, приятно ласкала кожу. Живой свет факелов, закрепленных на стенах, отражался в глади воды и, разбившись от прикосновения женских пальцев, рассыпал на черной поверхности причудливую клинопись.
Она запрокинула голову и так долго глядела в небесный океан, усеянный звездами, что едва не потеряла себя в этой безумной выси.
Неожиданно вода в бассейне колыхнулась, словно кто-то посмотрел на нее из темноты и с плеском ушел под воду. Женщина отпрыгнула. Отсюда уже не был виден отраженный свет факелов.
С сильно бьющимся сердцем она вновь подняла взгляд к небу. Скатилась звезда, словно серебряная монета, за ней — другая, с длинным, золотым хвостом… Жрице захотелось увидеть Набу, немедленно, в этот жуткий час.
Бесшумно ступая, она приблизилась к целле. Там, внутри, тьма была столь непроницаема, что светильники у ниши со статуей едва теплились, сдавленные со всех сторон черными бархатными пластами мрака. Исполненная благоговения, женщина уже собралась войти, но внезапно остановилась. Снова пришло смутное воспоминание о сне.
Непонятные шорох и хруст раздались за спиной, и в это же мгновение она поняла, что ниша пуста, статуи божества нет, она исчезла, испарилась! Жрица отпрянула, прижавшись спиной к стене. Мелькнула тень по левую руку и нырнула в густую тьму каменного двора. И тут прорицательница увидела такое, что заставило ее окаменеть.
Над храмом величественно проплывал Набу, держа в руках грифель и табличку. Его одежды раскинулись в полнеба, а волосы и борода свивались в кольца, тянулись лентами горизонтально земле, подобно густому туману. С босых ног божества капала медвяная роса, а его уста источали вино и пенное пиво. Вслед за ним, привязанный к бороде, ступал дракон его отца Мардука.
Призрак рос на глазах, и вот он уже закрыл собою все видимое пространство. Созвездья мерцали все так же, словно не было преграды их свету. Очередная хвостатая звезда надрезала небо и нырнула в небытие. Набу остановился, потом резко ушел вверх. Дракон пустился за ним, отталкиваясь лапами от звезд.
Жрица зажмурилась, а когда открыла глаза, в небе алела звезда Нергала[2], приносящая несчастья.
А предсказания прошлого года! О, все жрецы в страхе пали ниц, когда вокруг луны появился ореол. Син приговаривал Вавилон к страшным бедам, ведь произошло это в месяц аяру[3], а древние говорят так: умрет царь, а сын его не займет трона отца своего.
Страшный вопль тогда поднялся в храмах. Жрецы ждали кончины царя, правда, говорили об этом шепотом — во дворце не должны услышать. Но прошел целый год, а Навуходоносор жив и правит.
— О, Набу! Сжалься над всеми нами. Упроси отца своего о милости к возлюбленному городу, Городу царей, Вратам бога, Вавилону!
Прорицательница засеменила в свое жилище. Ох, неспроста Набу вылетел из целлы в канун нового года. Что-то должно случиться, вот только хорошее или дурное?
Жрица Гулы вошла в нишу. Красная дверь ее дома была приоткрыта, но она не обратила на это внимания. Она размышляла, стоит ли рассказать верховному жрецу о том, что произошло ночью? В прихожей было темно. У порога дрожал слабый огонек. И тут до ее ушей донесся приглушенный вскрик. Жрица схватила светильник, подняла над головой.
