Рабы Парижа - страница 21

Вскоре Маскаро, попрощавшись с хозяином винной лавки, направился к кофейне, чтобы подать знак доктору, что все устроено как нельзя лучше.

А еще через небольшое время Флористан объявил графу Мюсидану:

— Господин Маскаро, ваше сиятельство!

Нет никакого сомнения в том, что Маскаро пользовался среди своих товарищей репутацией человека смелого, всегда готового к опасным и эксцентричным предприятиям. Его тонкий и дерзкий ум обдумывал ситуации, в которых он выигрывал, подчас даже удивляясь самому себе.

Так, впоследствии, рассказывая о своем посещении дома Мюсиданов, он вспомнил, что голова его кружилась, а ноги дрожали, когда он встретился с Флористаном, и тот повел его в библиотеку, мрачную, узкую комнату, убранную в самом строгом стиле.

Даже само имя его — "Маскаро" — звучало в этих стенах, как уличная брань пьяницы в комнате молодой невинной девушки.

Когда Маскаро появился в библиотеке, граф Мюсидан приподнял голову. Отложив газету и надев пенсне, он с глубочайшим изумлением стал разглядывать неизвестно откуда взявшегося незнакомого человека, бормотавшего на ходу какие-то бессвязные извинения, которые, разумеется, ничего не поясняли.

Приподнявшись в кресле, граф произнес:

— Кто вам нужен, милостивый государь?

— Господин граф, прошу покорно извинить меня, что я, не будучи представлен, осмелился…

Резким движением головы граф оборвал дальнейшие извинения.

— А вот погодите! — произнес он, резко дергая шнурок сонетки.

Маскаро решил пока не реагировать, и стоял посередине библиотеки, пока минут через пять не явился слуга.

— Флористан, — довольно мягко произнес граф, — в первый раз за все время службы вы позволили себе впустить ко мне незнакомого человека. Если это повторится, считайте себя от службы в моем доме свободным.

— Смею заверить, ваша светлость…

— Вы, надеюсь, не сговорились?

В это время Маскаро изучал графа с внимательностью игрока, поставившего последнюю карту.

Граф Октавий Мюсидан нимало не походил на портрет, незадолго до того описанный Флористаном.

В это время ему едва минуло пятьдесят лет, но на вид он казался весьма старше. Среднего роста, сухощавый, лысоватый, с седыми бакенбардами. Глубокие морщины, изрезавшие его сухое лицо с беспокойным выражением глаз, выдавали в нем человека, подверженного глубоким страстям, испытавшего много страданий. Общее выражение его лица было даже скорбным, как бы говоря окружающим, что этот человек уже испил до дна свою горькую чашу страданий и теперь помышляет только о покое в затянувшейся, с его точки зрения, жизни.

Он весьма походил на английских лордов, которые живут не ради жизни вообще, а ради исполняемых ими общественных обязанностей.

Флористан, разумеется, тотчас же исчез, а граф, повернувшись к вошедшему, произнес:

— Извольте объяснить, милостивый государь…

Маскаро, за свою жизнь побывавший в различных положениях, еще никогда не был столь откровенно плохо принят. Его залила волна злости.

"Посмотрим, как тебе дальше удастся сохранять свое спокойствие и важность, жалкий аристократишка", — подумал он про себя.

Сохраняя униженную позу, он пролепетал:

— Конечно, ваша светлость меня не знает, но фамилия вам моя теперь известна, а что касается моего положения в обществе, то я имею контору частных сделок и комиссионерства…

— А, так вы комиссионер, — заметил граф с оттенком скуки в голосе, — вероятно, мои кредиторы распорядились прислать вас ко мне? Но, послушайте, господин… господин…

— Маскаро. ваша светлость, — подсказал тот.

— Маскаро?… Послушайте, господин Маскаро, ведь это же глупо с их стороны; я всегда в срок плачу по своим векселям, ведь это им известно, как и то, насколько я обеспечен. И если я иногда и прибегаю к займам, то только потому, что все мое состояние — земля, доходы с которой иногда задерживаются. Если бы мне потребовался серьезный кредит, то любой торговый дом в Европе счастлив был бы оказать мне эту услугу. Передайте это тем, кто послал вас сюда!

— Прошу прощения, ваша светлость, но я вовсе…

— Какое еще там "но"?…

— Позвольте мне…

— Знаете что? Не рассчитывайте ни на что, заранее предупреждаю, все будет бесполезно! Могу вам сообщить, что в тот день, как моя дочь выйдет замуж за барона Брюле-Фаверлея, я закрываю все свои дела. Я все сказал, милостивый государь.