Питер уже отчетливо различал перед собой портик отеля «Фрэнсис», выполненный из стекла и металлических решеток и обращенный в сторону старых деревьев на Куинн‑сквер и обелиска, украшавшего площадь. Оставалось пройти до вращающейся двери отеля всего несколько шагов, когда из‑за угла, с Чепэл‑роуд, вывернулась полицейская машина с включенным проблесковым маячком и, грубо нарушая правила и визжа покрышками, ринулась прямо к нему.
На Куинн‑сквер спрятаться было некуда. Ни переулков, ни дверей магазинов, куда можно нырнуть, — ничего, кроме отеля, вход в который был обнесен металлическими поручнями. Комплекция Даймода плохо подходила для бега и прыжков, к тому же ему не хотелось ворваться в отель, будучи преследуемым по пятами полицейскими. Он остановился на тротуаре и стал ждать.
Патрульная машина остановилась, и с пассажирского сиденья на тротуар ступил человек в джинсах и кожаной куртке. Питер не сразу сообразил, что это женщина. Еще больше времени ему потребовалось, чтобы узнать ее. В последний раз, когда они встречались, Джули Харгривз была полицейским сержантом. Тогда Джули произвела на Даймонда положительное впечатление — она показалась ему способным и надежным сотрудником.
Вздохнув с облегчением, Даймонд немного расслабился и улыбнулся.
— Я ничего такого не сделал, шеф, — сказал он. — Зачитайте мне мои права.
Джули улыбнулась в ответ.
— Я так и знала, что вы отправитесь во «Фрэнсис».
— Да, это было одним из моих любимых мест.
— Смит проверяет «Пратт».
— Вы хорошо изучили мои привычки. Ну что, наденете на меня наручники, Джули?
— Вообще‑то следовало бы. Вы сейчас самый разыскиваемый человек в Бате.
Почувствовав, что наступил удобный момент, чтобы получить хоть какую‑то информацию, Даймонд произнес:
— Было бы интересно знать, почему. Тотт, похоже, полагает, что у него есть полное право приказать, чтобы меня разбудили среди ночи, вытащили из постели, запихнули в машину, отвезли за сто двадцать миль из Лондона в Бат и доставили к нему в кабинет для разговора. А я‑то, дурак, думал, что времена гестапо канули в прошлое.
— Извините, мистер Даймонд, дело действительно срочное.
— Да, мне говорили.
— За вами послал вовсе не мистер Тотт.
— Верно, не он, — кивнул Питер, — а Фарр‑Джонс.
— Мистер Тотт в данном деле вообще ничего не решает. Он, конечно, имеет к нему отношение, но лишь косвенное — как жертва.
— Жертва?
— В каком‑то смысле. В общем, если говорить откровенно, жертва не он сам, а его дочь.
— Дочь Тодда?
— Послушайте, я вам ничего не говорила, ладно? — Джули нервно оглянулась через плечо на водителя патрульной машины, который говорил по рации. — Начальство хочет само ввести вас в суть проблемы. Они очень надеются на вашу помощь.
— Но что я могу такого, чего не могут другие?
— Вы должны их выслушать, мистер Даймонд. Эту историю держат в тайне.
Даймонд хотел спросить, о какой истории идет речь, но понял, что, пытаясь получить информацию от Джули, поступает не совсем порядочно. Ведь он мог добыть нужные ему сведения вполне легальным путем. А его неприязнь к Тотту — сугубо личное дело.
— Ну, так что, сэр? — промолвила Джули. — Вы поедете со мной обратно на Манверс‑стрит, чтобы переговорить с моим начальством?
— Ладно, ваша взяла, сержант.
Когда они сели в автомобиль, Джули сообщила Питеру, что в ноябре прошлого года ее повысили до должности инспектора. Он сказал, причем искренне, что она это заслужила.
Через пять минут Даймонд сидел за большим овальным столом в кабинете Тотта, при виде которого его едва не стошнило. Тотт принадлежал к исчезающей разновидности полицейских руководителей, которых на вид трудно было отличить от генералов времен Второй мировой войны. Кроме него и Даймонда за столом расположились старший инспектор Джон Уигфулл, инспектор Джули Харгривз и инспектор Кайт Халлиуэлл. Уже по тому, как собравшиеся его поприветствовали, Питер понял, что речь действительно пойдет о чем‑то чрезвычайном. Тотт, встав со своего места, обошел стол и, остановившись перед Даймондом, чуть ли не насильно пожал ему руку. Мало того, стиснув в пожатии правую ладонь Питера, Тотт другой, левой рукой ухватил его за локоть.
