Опять я не выдержал! Опять написал Путину! А ведь знаю, что бесполезно. Но посудите, читатель, сами: с одной стороны, пример великого Льва Толстого, которому, конечно же, хочется следовать, а он сто лет тому назад писал то царю, то Столыпину; с другой — хотя бы Ксения Ивановна Григорьева из Краснодарского края, которая сейчас тоже пишет в Кремль. И вот она, безвестная, терпеть уже не может, а ты…
Толстой мечтал: «Если бы правительство было умным и нравственным, если бы оно было хоть немного русским…» Столыпину написал пять писем. В последнем, от 30 августа 1909 года, сострадал премьеру: «Пишу Вам об очень жалком человеке, самом жалком из всех, кого я знаю. Человека этого Вы знаете и, странно сказать, любите, но не понимаете всей степени его несчастья и не жалеете… Человек этот — Вы сами… Не могу понять того ослепления, при котором Вы можете продолжать Вашу ужасную деятельность, угрожающую Вашему благу, потому что Вас каждую минуту могут убить. Деятельность, губящую Ваше доброе имя, потому что уже теперь Вы заслужили ту ужасную славу, при которой всегда, покуда будет история, имя Ваше будет повторяться как образец грубости, жестокости и лжи…»
Ксения Ивановна в наши дни пишет премьеру: «Не любите вы наш народ и нашу страну. Так люди о вас говорят. Я больная старая женщина. Получаю пенсию плюс инвалидность 7700 рублей. Такие, как я, как-нибудь доживем до своих последних дней. А что ждет наших детей и внуков? Работы нет, а если есть, то неизвестно, заплатит хозяин или нет…
Вы списали долги Монголии — 8,5 млрд, Ираку — 10,5 млрд, Афганистану, Сирии, Алжиру, додумались отдать даже столетние царские долги Франции. Со всеми расплатился. А с нами?» («Советская Россия», 28.Х.10).
Да, не выдержал, написал письмо и я. Поводом к нему послужило следующее судьбоносное обстоятельство. Как известно, года два тому назад премьер распорядился, чтобы школьники штудировали «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына. Министр просвещения (а не затемнения?) Андрей Фурсенко, шаркнул ножкой: «Буисделано!», хотя сам-то едва ли читал эту телемахиду. Но прошло время, и Наталья Солженицына, вдова великого писателя, с грустью признала: «Оказалось, не то что дети, но и многие взрослые не могут, увы, прочитать „Архипелаг“ целиком. Просто жизнь не дает такой возможности» («Российская газета», 28.Х.10).
Нет, мадам, не столько жизнь, сколько сама книга препятствует ее усвоению. Ведь это без малого две тысячи страниц кошмарно-взвинченного ораторства… И взрослому-то не лезет, а как одолеть такую глыбу несъедобщины чистой, нежной, ранимой детской душе!.. И тогда неутомимая вдова решила выручить и премьера, и министра затемнения. Она пошла по пути американских друзей, которые давно сделали из шедевра мировой литературы дайджест в 120 страниц. Правда, вдова сократила ее, по подсчетам М. Агранович из «Российской газеты», только в пять раз. И говорит: «Это была не редактура. Это было преображение текста». Сам автор ловко определил свое гомерическое сочинение как «опыт художественного исследования». Поэтому, когда его тыкали носом в какое-нибудь вранье, он всегда мог ответить: «Что за претензии? Это же всего лишь опыт! Это только мое художество!». Но вдова бесстрашно пошла еще дальше: «Мне удалось не засушить роман…» Вы слышите: уже роман! Более того, Солженицына объявляет книгу супруга «большой симфонией», а себя — «чувствует подмастерьем великого композитора». Ну а с симфонией — совсем легко.
