В кодле все мы одинаково дружбанЫ, хотя и разных национальностей: Кашчей — белорус, Мыло — казанский татарин, Штык — саратовский немец, Шмука, почему-то еврей, хотя из Рязани, а не из Москвы, где, говорят, половина жителей евреи, потому что другая половина еврейки. Голубь свою национальность определяет по родному городу: питерский. И каждого поправляет, кто его ленинградцем обзовет.
А я, как сибиряк, из казаков первопроходцев, не знаю, кто я: украинец, поляк, бурят, монгол, карагас, тофалар, китаец, цыган?.. Все они — мои предки. Забайкалье — такой котел, в котором с доисторических времен варятся вперемешку все лихие пришельцы из Европы и Азии, роднясь с аборигенами. Когда я в детстве спросил о своей национальности папу, он засмеялся и сказал:
— Ты — потомок Чингисхана! Взяв по жене от каждого народа, породнился он со всеми! Чингисхан — первый интернационалист!
Но собрало нас в одну кодлу не землячество, не национальность, а общий политический статус: «чес»! Породнила нас родина пятьдесят восьмой, званием ЧСИР, определением социально опасные и указом расстреливать таких, как мы, с любого возраста за любое преступление, как политических рецидивистов! Ведь по советским законам само наше рождение — тяжкое преступление, связь с врагами народа — нашими родителями!
* * *
Ночевали мы в вагоне на запасных путях. Проснулись поздно — долго вчера гуляли в старинном парке, который назван по-советски глупо ЦПКиО, что расшифровывается еще глупее Центральный парк культуры и отдыха! Именно так, а не парк культурного отдыха! Потому как у косноязычного министра культуры СССР осталась не исправленная двойка по русскому языку. Да и остальные лидеры СССР по-русски с трудом лепечут. Голубь понатуре страдает, когда слышит, как, уткнув нос в шпаргалку, безграмотно и неразборчиво гундят партчинуши!
Отдохнули мы в парке не шибко культурно, зато с пользой: провели турнир по стрельбе из рогатки. Ни одной лампочки в парке не оставили! А утром в привокзальном туалете приобщаемся к культуре, недополученной в ЦПКиО: моем уши, подстригаем и чистим ногти, причесываемся общей расческой и внимательно изучаем свои криминальные вывески в большом, мутноватом зеркале. Маленькому Шмуке достается для обозрения мордахи нижняя часть зеркала. Не подумав о последствиях, Шмука вякает:
— Засгъали могъдогляд абогъигены…
— Неча на зеркало пенять, коль мурло засранное! — обрывает Голубь Шмукину трындю и посылает его умываться еще раз под моим контролем. По отношению к нашим физиономиям Голубь невыносимый зануда, но мы понимаем: наша работа не милицейская и требует не только горячих сердец и чистых рук, но еще и чистых ушей. И обильно намыливая смуглую Шмукину мордаху, плюющуюся мыльными пузырями, я фонтанирую мудрыми мыслями:
— Рука руку моет, нога ногу чешет, а с ушами — бЯда-а! — ни помыть им друг друга, ни почесать! А Чехов сказал, что у ширмача все должно быть в ажуре: и одежда, и душа, и мысли, а уши — в первую очередь! Это западло куда заметнее, чем душа и мысли!
Когда я и Шмука присоединяемся к кодле, Голубь, взглянув на Шмуку, озабоченно спрашивает его:
— Ты чо сегодня такой бледный? Заболел?
— Это я его помыл… немножко чересчур… — объясняю я.
Коварный аркан мы за квартал стороной обходим. И всей кодлой плюем в ту сторону, где такая хренотень. Чтобы зенки нечистому заплевать. Мы материалисты и атеисты и веруем в нечистую силу на большом серьезе! Только в православной России есть такая непоколебимая вера в могущество языческой нечистой силы.
Удобно располагаемся в скверике, напротив сберкассы. Нам все видно, а нас за кустами — фиг. Для комфорта скамейку подтащили. Планчик наточкован на том, чтобы фрайера в трамвае обжать. А чтоб не потянуть от хрена уши, надо в сберкассе сазанчика пухленького накнокать и дать маяк. Суфлером в сберкассу Голубь внедряет Шмуку: он и помладше, и уши у него надраены до блеска! Ждем, ждем, а Шмуки нет. Голубь, не спуская глаз со сберкассы, мурлыкает:
А кнокарь кнокал, кнокал,
А скокарь скокал, скокал…
Штык, Кашчей и Мыло, пристроившись на другой скамейке, азартно играют коробком из-под спичек в спортивную игру козлик. Гроней нет и играют на меченные листиком лопуха спички с условием, что каждая зеленая запалка означает полвшивика из будущего навара. Чтобы коробок прыгнул козликом, его кладут на край скамейки и подбрасывают щелчком. Если коробок падает вниз этикеткой — проиграл ставку, вверх этикеткой — сохранил ставку, на ребро встанет — столько своих ставок берешь, сколько игроков играет, а уж на торец встанет — козликом — весь банк твой! Увлеченные игрой, пацаны обмениваются фразочками, которые вместо смысла обрели эмоциональное содержание:
