Так, в квартире Антона Владимировича мне пока что больше делать нечего. На первый раз достаточно. Пройдя к двери, я вышла из квартиры и аккуратно закрыла ее за собой и спустилась во двор. Отъехав подальше, я достала из сумки документы, найденные у Метлицкого в столе, и принялась их просматривать. Честно говоря, не все из них были мне понятны. Многие изобиловали какими-то экономическими и бухгалтерскими терминами, в чем я отнюдь не была сильна. И я справедливо решила, что лучше бы, для полной ясности, обратиться с ними к специалисту по подобным вопросам.
И я, недолго думая, набрала номер одного своего знакомого. Максим Игольников работал в отделе по борьбе с экономическими преступлениями. Он не очень-то любил делиться с гражданами подробностями и секретами своей деятельности, но при случае помогал мне. Я попросила его всего лишь помочь мне разобраться с документацией.
– Меня сейчас нет на месте, – ответил Максим. – Но ты можешь подъехать, я распоряжусь... Просто оставишь свои бумажки у меня на столе, а я, как вернусь, посмотрю их.
– Нет уж, мне, знаешь ли, не улыбается перспектива оставлять их вот так, без присмотра, непонятно кому, – отказалась я. – Я их с таким трудом добыла, и каждая может представлять ценность. А вдруг что-то пропадет?
– Обижаешь, Женя! – протянул Игольников. – Не забывай, где я работаю!
– Все равно! – стояла я на своем. – Давай лучше пересечемся в городе, я передам их тебе лично в руки.
– Тогда уж лучше в нотариальной конторе, под расписку, – сыронизировал Максим. – Для надежности.
– Так, конечно, и правда было бы лучше, – согласилась я миролюбивым тоном. – Так где ты сейчас?
Игольников вздохнул и сказал:
– Ладно, подъезжай к рынку на Строительной, сможешь? Подожди у входа, я подойду.
– Заметано, – с удовлетворением проговорила я и повернула к центральной улице, чтобы по ней доехать до шоссе, ведущего к рынку.
Он находился далеко от центра, в окраинном районе, и тащиться туда мне было совсем не с руки. Но спорить с Игольниковым не хотелось: Максим порой бывал весьма капризным, он мог заартачиться и вообще, сославшись на дела, заявить, что сегодня мы не сумеем встретиться. А информация мне требовалась как можно скорее, поэтому я решила согласиться на его условия.
Я припарковалась у входа, наблюдая за выходившими с рынка людьми. Это был так называемый овощной базар, один из самых дешевых и больших в городе. Повсюду стояли грузовые машины, и прямо из кузовов покупателям продавали различные плодоовощные культуры. Как раз начался сезон запасов на зиму, и многие люди подъезжали сюда на машинах, входили в ворота, после чего возвращались, нагруженные мешками и огромными сетками, наполненные картофелем, морковью, луком и всем прочим подобным.
Кряхтя, покупатели сгружали все это в багажники своих авто и с покрасневшими лицами отправлялись за следующей партией овощей. Почти всех мужчин сопровождали их вторые половины, все, как на подбор, настроенные по-деловому. Они покрикивали на своих мужей и выполняли руководящие функции.
Понаблюдав несколько минут за этой картиной, я наконец увидела Игольникова. Высокий, в длинном расстегнутом плаще, небрежно накинутом поверх делового костюма, он важно шествовал через ворота, неся на одном плече огромный полосатый арбуз, а на другом – длинную, желтовато-серую среднеазиатскую дыню.
Я высунулась из машины и помахала ему рукой.
– Привет, Евгения! – приветствовал меня Игольников, подходя к своему синему блестящему «Форду» и складывая на заднее сиденье свой товар.
– Никак, ревизию проводил? Успешно? – с усмешкой кивнула я на ворота рынка и многозначительно взглянула на арбуз и дыню.
– На что ты намекаешь, Охотникова? – погрозил мне пальцем Игольников. – Ревизию я и правда проводил, но за эти овощи денежки выложил из своего кармана!
– Это не овощи, а бахчевые культуры, – поправила я. – Темный ты человек, Игольников! Ладно, мне, в сущности, все равно, – ссориться с Игольниковым совершенно не было резона. – Как борьба с коррупцией?
– Крепчает, – кратко отозвался тот. – Так что там у тебя за бумажонки?
Я протянула ему комплект документов, найденных в квартире Антона Метлицкого.
