Старший сын Александру Бокулея -- Георге -- убежал в СССР; младшего -Димитру -- взяли в армию, послали завоевывать для румынских бояр новые земли. Хотя Александру много слышал страшных вещей о Советском Союзе, но все же предпочел бы оставить младшего сына дома: он знал, что войны всегда приносили бедным румынам только новое несчастье.
Жизнь на селе стала вовсе невыносимой. Увеличились налоги, к существующим, которые были и без того непосильными, прибавились военные. Платить было нечем. Пришлось часть земли продать Патрану. Но вырученных денег оказалось недостаточно, чтобы рассчитаться с правительством. Тому же Патрану Бокулей продал единственного вола. Сам остался с одной овцой, но и последней лишился. Это случилось совсем недавно, перед самым приходом русских. Во двор Бокулея забежали румынские офицеры. Заметив в хлевушке овцу, они потребовали ее себе. Жена Александру заголосила на все село:
-- Не дам! Не да-а-ам!..
Ее оттолкнули. Однако один из офицеров, в котором Бокулей сразу же узнал молодого боярина Штенбeрга, успокоил женщину:
-- Мы вернем вам овцу. Вот расписка.
Обрадованный Александру сунул бумажку в карман не глядя, поблагодарил:
-- Спасибо, домнуле* офицер! -- и, повернувшись ко все еще всхлипывающей жене, добавил: -- Не плачь, Марица. Этот же господин -- сын нашего покойного боярина, он -- румын. Разве будет обижать крестьянина?
* Домнуле -- господин (рум.).
На другой день Александру достал бумажку, развернул ее. В ней небрежной рукой было написано: "Старый осел". Александру схватился за грудь и, глотая воздух, упал на землю. Потом с трудом приподнялся. Руки его судорожно впились в кучерявые волосы. Бокулей нещадно трепал себя, бился о стенку лбом и плакал.
-- Старый осел! Старый осел!.. -- кричал он, задыхаясь от гнева и обиды.
Вслед за румынами во двор забежали отступавшие немцы. Эти остались ночевать. В эту ночь и случилось страшное в семье Бокулеев...
...Александру взглянул на дочь, потом на жену, сказал им тихо:
-- Оставьте нас с Георге одних.
Мать и дочь быстро вышли.
Александру прикрыл за ними дверь, вернулся на свое место, присел рядом с Георге. Он решил было рассказать сыну о том, что случилось с Маргаритой, но в последнюю минуту раздумал -- не хотелось омрачать первый день встречи. И поспешил сообщить сыну о другом, что, видно, также очень волновало старика. Он еще раз покосился на дверь, на сына и, убедившись, что их никто не слышит, сказал:
-- В селе появился Николае Мукершану. Помнишь его?
Александру, как это часто случается со старыми людьми, забыл о том, что сын никак не мог помнить Мукершану, потому что того арестовали, когда Георге было не более пяти лет.
Однако Георге наморщил лоб, припоминая что-то. Имя Мукершану ему показалось знакомым. В конце концов он вспомнил, что действительно слышал об этом человеке. Это был их односельчанин, служивший когда-то батраком у Патрану. Потом он ушел в город, работал на каком-то заводе. Вернулся в село и организовал подпольную коммунистическую группу. Но здесь был схвачен полицией. Несмотря на страшные пытки, никого из товарищей не выдал и был пожизненно заключен в тюрьму. Но в селе еще долгие годы говорили о нем, и маленький Георге слышал эти рассказы.
-- У кого он живет? -- добрые коричневые глаза Георге загорелись.
-- У Суина Корнеску. Но ты не ходи туда. И вообще -- это не наше дело.
-- Теперь нам бояться нечего, отец.
Но Бокулей-старший сердито нахмурился.
-- Не ходи.
"Нет, отец, я обязательно пойду к нему!" -- подумал Георге и, счастливый, обнял худую, наполовину заросшую черными волосами шею отца.
3
Между тем разведчики занимались во дворе своими солдатскими делами. Одни рыли щели для укрытий от бомбежки, другие чистили автоматы, делясь впечатлениями от "заграницы". Пинчук и Кузьмич приводили в порядок хозяйство роты, старшина проверял запасы продуктов, составлял строевую записку. Кузьмич смазывал бричку, чистил лошадей... Михаил Лачуга устраивался в саду со своим котлом. Недалеко от него под высокой и сучкастой черешней сидели Шахаев и Никита Пилюгин. Они негромко разговаривали.