Путевые впечатления. Кавказ. Часть 2 - страница 3

Нас ждали его жена и сестра: жена — молодая и хоро­шенькая, сестра — милейшая особа, уже в возрасте, очень хорошо говорящая по-французски.

Ну не забавно ли в полутора тысячах льё от Парижа жить в доме, который украшают картины, изображающие Монтро, Яффу и Фонтенбло, и завтракать в кругу рус­ской семьи, говорящей по-французски?

Хозяева взяли с нас твердое слово вернуться к ним на обед, и мы, верные своему обещанию, в самом деле воз­вратились в их дом в три часа пополудни. Впрочем, комендант, г-н Охицинский, милейший человек, веселый и крепкий шестидесятилетний старик, все это время повсюду ходил с нами.

Пока мы гуляли по базару, нам поступило приглаше­ние: самый богатый шемахинский татарин Махмуд-бек позвал нас на персидский ужин и вечер с баядерками.

Шемахинские баядерки сохранили определенную известность не только в Ширване, но и во всех кавказ­ских провинциях.

Нам уже давно говорили об этих прекрасных жрицах, отправляющих одновременно два культа.

— Не забудьте увидеть баядерок в Шемахе, — напом­нил нам князь Дондуков.

— Не забудьте увидеть баядерок в Шемахе, — напом­нил нам Багратион.

— Не забудьте увидеть баядерок в Шемахе, — повто­ряли нам в Баку.

Баядерки — это то, что осталось от владычества ханов. Они были придворными танцовщицами.

К сожалению, подобно парсам в Баку, во всей Шемахе теперь лишь три баядерки: две женщины и один маль­чик.

Четвертая, отличавшаяся необыкновенной красотой, покинула эти края вследствие одного происшествия, наделавшего много шуму в Шемахе.

Звали ее Сона.

В ночь с 1 на 2 марта лезгины пробрались в дом пре­красной Соны, чтобы обокрасть ее. Эта девица очень любила свое искусство, поэтому в полночь, вместо того чтобы спать, неутомимая танцовщица повторяла одно па, свое любимое па, в котором ей всегда сопут­ствовал наибольший успех. Репетитором выступал ее двоюродный брат по имени Наджиф Исмаил-оглы. При всей своей занятости хореографией молодые люди услы­шали какой-то необычный шум, раздававшийся в сосед­ней комнате. Наджиф, человек весьма храбрый, бросился туда с кинжалом в руке; Сона услышала шум борьбы, а затем крик, в котором нельзя было ошибиться, — один из тех криков, какие испускает душа, покидая тело. Она в свою очередь бросилась в эту комнату, споткнулась о труп Наджифа и попала в руки четырех лезгин, один из которых был серьезно ранен.

Они схватили девушку и забрали у нее не только все драгоценности и дорогие вещи, какими она владела, но и ту одежду, что была на ней, оставив ей лишь рубашку и шальвары. Затем ее связали и, заткнув ей рот кляпом, бросили на постель.

На другой день дверь баядерки не отворилась.

Соседи прекрасно слышали шум и даже крики, раз­дававшиеся в доме красавицы Соны, но соседям баяде­рок несвойственно обращать особое внимание на такого рода подробности, имеющие отношение к дому, где порой танцуют всю ночь напролет. Тем не менее около одиннадцати часов утра эта дверь, по-прежнему остава­вшаяся запертой, стала их тревожить. Они дали знать полиции; дверь взломали. В первой комнате нашли Над- жифа, заколотого тремя ударами кинжала, а во второй — лежащую на постели Сону, связанную и с кляпом во рту.

Поскольку у Наджифа была отрезана правая рука, сразу же стало понятно, что убийство совершено лезги­нами, имеющими обыкновение отрубать не головы, как это делают чеченцы и черкесы, что иногда, да почти даже всегда причиняет убийцам немало хлопот, а лишь руки, которые куда легче положить в карман.

Мы еще вернемся к этому обычаю лезгин и почти всех племен, живущих на южном склоне Кавказа, даже если эти племена, как тушины, являются союзниками русских и исповедуют христианство.

Едва Сона закончила давать полиции показания по поводу этого происшествия, как с улицы донеслись крики: «Лезгины! Лезгины!» В одно мгновение татарская милиция была на ногах.

Татарская милиция и лезгины напоминают собаку и кошку из той истории, какую я вам рассказывал: эти животные изображали турок и русских, и офицер, слу­живший на Кавказе, в часы досуга обучал их грызться между собой.

Татары вскочили на коней, схватив ружья, шашки и кинжалы, и, словно голодные ищейки, бросились пре­следовать своих смертельных врагов, которых они обна­ружили в пещере горы Дашкесан, в версте от города. Один из лезгин, тот, что был тяжело ранен Наджифом, не смог добраться до пещеры, и именно он навел татар на следы его товарищей. Разбойники упорно защища­лись, потом произвели вылазку и оттеснили нападающих, но, тотчас получив в свою очередь отпор, вынуждены были укрыться в другой пещере, Кизе-Кала, в трех вер­стах от города.