Путеводитель грешников - страница 22
Теперь, когда основная часть задания была выполнена, ожидание Адамовых летунов проходило легко. С вождями я виделся не часто, дабы не привлекать внимания. Но каждая встреча доставляла истинное наслаждение. Коба и Вовка отнюдь не были завернутыми на политике занудами. В молодости немало кутили и куралесили. У Ильича было две дочери от разных матерей. У Йоси этого добра, кроме всем известного Яши, было вообще немеряно. Во времена, когда он грабил в горах почтовые дилижансы, немало девушек падало ниц перед его хромовыми сапогами. Иногда, когда Сталин грустил, он начинал выводить грузинские напевы и жаловался на отсутствие табака и трубки. - Привычки, - говорил он, - это такая штука, которая не дает жить спокойно даже после смерти. К счастью я не успел приобрести при жизни вредных привычек, хотя признаюсь честно, иногда до ужаса хотелось выпить бокал пива с жареной хамсой. Основным предметом наших разговоров были все-таки воспоминания. У Ленина, жизнь которого сложилась тяжело, но удивительно, были истории на любой вкус. Особенно он любил рассказывать, как однажды, жандармы посадили его в одну камеру с ворами, где он, Ленин, выиграл в буру у залетного фраера кепку. Эту кепку он хранил, как талисман, не расставаясь с ней до самой смерти. - Фартовая была, - часто говорил Ильич. - Бля буду, фартовая. Век воли не видать. Во время одной из таких историй я и заметил, как в небе, если можно так назвать пустоту, окружающую седьмой круг Ада, появились две быстро увеличивающиеся точки. Ребята их тоже заметили. Ленин как-то сразу изменился. На полуслове оборвал рассказ и сказал с самым серьезным видом: - Извините, товарищ Куралесов, с этого момента нам придется прекратить наши запанибратские отношения. Впереди большая работа, а революция, как известно, не терпит фамильярностей. Я не стал возражать потому, что понимал - люди там, по ту сторону, ждут вождей. И если бы мы появились в обнимку, хохоча и ревя песни, то были бы просто не поняты. Птицы сделали над нами круг и мягко приземлились. С первой на грунт спрыгнул человек и быстро пошел к нам на встречу. - Здравствуйте, - поздоровался он, откидывая со лба длинные кудрявые волосы, меня зовут Адам. Правда, теперь чаще называют Хароном. - Первый человек? Собственной персоной? - переспросил Сталин. - Рад, очень рад, - сказал Ленин. - Признаюсь, не думал, что когда-нибудь смогу увидеть отца всего человечества. - Чем обязаны такой честью? - задал вопрос Сталин. - Не вы обязаны. Я всего лишь родоначальник племени дикарей, в то время как вы дали новую жизнь миллионам. Это я имею честь видеть вас. Конечно, я хотел видеть вас как можно скорее, но есть и еще одна причина почему я здесь: мои птицы добры и исполнительны, но немного глуповаты. Я посчитал опасным отпускать их одних на такое ответственное мероприятие. - Что ж, весьма разумно, - согласился Ленин. - По коням? - Да. Я и Иосиф Виссарионович сядем на эту, а вы, товарищи, забирайтесь на вторую, - предложил Адам.
Дальше была дорога, встречи, радость, бесконечные разговоры. В общем, все то, что бывает, когда домой возвращается долгое время отсутствовавший родственник. Меня приветствовали как героя и к моему смущению теперь часто говорили: Ленин, Сталин и Куралесов. Все это походило на встречу космонавтов вернувшихся из сложного и опасного полета. На поверхности нам нельзя было показываться, поэтому я и оба корифея русской революции все время были вместе в выстроенном под землей "Колонном зале дома Союзов". Том самом, в котором я недавно согласился на это дикое и, казалось, невыполнимое мероприятие. И вот теперь оба спасенных вождя с неимоверной настойчивостью работали над планом вооруженного восстания. Все шло, как и задумывали Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Теперь машина революции была запущена и остановить ее не представлялось возможным. Единственное, что смущало весь Рев. Воен. Совет - это загадочное исчезновение великого сына китайского народа - Мао Цзе Дуна и непревзойденного полководца Великой Отечественной - маршала Жукова. Ленин и Сталин в один голос твердили, что не встречали их в седьмом кругу. Да и мне за время поисков ни разу не приходилось о них слышать. Все недоумевали. Даже в Аду люди не пропадают бесследно. Тем более такие люди. - Именно теперь, в этот момент, - говорил Ильич, - они необходимы нам, как воздух. Он был прав. Восток любил и чтил Мао. Многие из тех, что сейчас сомневаются, не задумываясь пошли бы за Великим Кормчим. А в вопросах военных трудно было найти человека, компетентнее Жукова. Даже при величайшем выборе прославленных полководцев, Сталин отдавал ему предпочтение. Время шло, один цикл сменялся другим и я волей-неволей стал выполнять при вождях функции секретаря. Хоть про Колонный зал знали немногие, все же его посещало изрядное количество людей. Некоторых приводили проводники, некоторые приходили сами. Бывало, они лезли сквозь стены, бывало, как горох, сыпались с потолка. И все почему-то считали необходимым спросить меня: "Не заняты?"; "Можно ли?"; "Я с уругвайским товарищем. По очень важному вопросу. Примут?" Даже разговаривать я стал как настоящий вахтер: "Стой, куда прешь?!"; "Не пущу!"; "Пропуск!" Вот и в этот раз я смерил стоящего передо мной китайца уничтожающим взглядом и лениво сказал: - По какому вопросу? Китаец, минуту назад появившийся из стены, ничуть не смутился: - Я по личному. Меня Мао зовут. - А меня Толик, - представился я, - вам назначено? - Нет, но они будут очень рады меня видеть. - Кто там? - спросил сидящий спиной к нам Ленин. - Вас с Иосифом Виссарионовичем требуют, - ответил я. - Пусть проходят, сейчас освобожусь. Ленин встал и повернулся... - Быть этого не может! Я не ошибаюсь? Это действительно вы? Мао слегка поклонился. - Владимир Ильич не ошибается. - Да как же это? Мы всю преисподнюю перерыли, вас разыскивая. Иосиф Виссарионович! - крикнул он. - Посмотри, кто к нам пришел. Сталин уже появился в поле зрения и теперь плыл к нам. - Я вижу. Вижу. С удовольствием пожал бы вашу руку, жаль, физическое состояние не позволяет. - Как вам удалось нас найти? - продолжал удивляться Ленин. - И где пропадали все это время? - спросил Сталин. Сталин улыбался, но от меня не ускользнуло, что Иосиф Виссарионович насторожился. Природная подозрительность брала свое. - Меня определили в седьмой круг и мне ничего не оставалось, как бежать. - Бежать? В этот раз подозрения возникли и у меня. Я прекрасно знал всю процедуру посещения седьмого круга. Бежать было просто невозможно. - Бежать, - Мао не скрывал удовольствия от произведенного эффекта, - мое теперешнее состояние обладает множеством преимуществ. Здесь каждый может аннигилировать материю, летать, проходить сквозь стену. Человек, подготовленный при жизни, может гораздо больше. Я родился в стране, где совершенство духа и тела ценят очень высоко. Поэтому мне легко удалось избавиться от своих конвоиров и посадить дракона в шестом кругу. Все время я жил глубоко в скалах, исследуя новую жизнь. Иногда я поднимался на поверхность послушать новости и, когда поднялся в этот раз, то понял, что все изменилось. - Наверху сложилась революционная ситуация! - радостно подтвердил Ленин. Мао Цзе Дун кивнул. - Революция - значит Ленин, - сказал он, - я начал искать и нашел Ленина и Сталина. - Вы нам льстите. Ленин старался казаться смущенным. - А знаете, голубчик, в седьмом круге я познакомился с замечательным человеком. Китайцем. Он наизусть знал три тома ваших сочинений. В этих трудах заложены очень глубокие и правильные мысли. - Вы уверены? А ведь меня называли человеком, заменившим марксизм-ленинизм на маосизм. И после смерти подвергли критике на 12-ом съезде КПК. - Глупости! - решительно сказал Сталин. - Именно глупости, - согласился Ленин, - крайне вредная политическая нерешительность... Дальнейший разговор проходил в то же духе. Большая политика прошлых лет при жизни вызывала у меня головную боль. Сейчас я тоже не был в настроении слушать о Гомендане, Чан Кай Ши и Великом походе. Поэтому незаметно отстал и отправился в дальний конец зала, чтоб предаться воспоминаниям. Мне очень хотелось вспомнить золотой сентябрь 1992, лес и огромную поляну, усеянную грибами. - Спорят? - спросил меня человек, неожиданно вылезший из стены. - Обсуждают, - ответил я. - А вы кто? - Жуков. - Георгий Константинович? - шутки ради спросил я. - Он самый. Я оглядел собеседника. Лицо с крупными чертами, массивная нижняя челюсть. Сходство с фотографиями маршала которые я видел при жизни, было несомненное. - И вы нашлись? - Нашелся, - ответил Георгий Константинович. - Всю жизнь ненавидел бюрократию и бумажную работу. А оказывается бывает и от этого польза. - Простите, какая? - решил узнать я. - Меня попросту перепутали с человеком по фамилии Жукис. Бедняга все это время парится в седьмом кругу. Постепенно я начал осознавать, что передо мной действительно стоит человек подписавшийся под актом капитуляции гитлеровской Германии. Он весил для меня больше, чем все князья, вожди и императоры, которых я встречал раньше. - Проходите, товарищ Жуков, они рады будут вас видеть, - махнул я в сторону дискутирующей тройки. - Я подожду. Не люблю политику. - Я тоже, - признался я, - мое любимое занятие в этом склепе - пересматривать воспоминания. Один поход за грибами решил вспомнить. - Да, воспоминания. А я вот не люблю вспоминать. Детство - голод и нищета, а потом война. Все время война. Хотя грибы, конечно, дело хорошее. У нас возле деревни роща была - липы, березы. Там много грибов водилось. Мы через нее на Огубянку ходили. Огубянка и Протва - речки такие. Плотва, линь, окунь. Вы рыбу ловить любили? - Конечно! - обрадовался я. - У меня первая рыба - окунь была. - Окунь! Окунь! - тоже обрадовался Жуков. - У меня тоже. И щук люблю. Я такую щуку на Рублевском водохранилище выудил. Разговор завязался. Мы незаметно перешли на "ты" и теперь оживленно размахивали руками, обозначая размеры и количество пойманной рыбы. Рыба, рыба, рыба! Одно из самых больших моих увлечений. Правда мне не удалось стать настоящим рыбаком, который знает все места и удивляет окружающих величиной уловов в целом и отдельных особей в частности. Привозил я не много, хотя бывали, конечно, и на моей улице праздники. Рыба! Что заставляет людей сутками мерзнуть возле озера, отгоняя комаров и прочую летающую гадость. Мы, как зачарованные, смотрим на темную воду и отражающееся в ней небо. И получаем неслыханное удовольствие, когда поплавок резко уходит вниз и по натянутой леске ты понимаешь, что Она там. Большая, упругая, скользкая. Рыбалка - это не хобби, не развлечение. Это смысл жизни. Настоящий рыбак не тот, кто ходит на рыбалку, как на роботу, а тот, кто по-настоящему живет только там - на озере или на речке. Он может месяцами ждать свободного дня, мечтая, как поедет, как забросит, какую приваду замесит. "Рыба!" - говорил я и улыбался. "Рыба!" - говорил Жуков и глаза его загорались. - Делитесь воспоминаниями? - спросил кто-то сбоку, сразу развеяв радость от приятного разговора. - Да, товарищ Сталин, - ответил Жуков. - Извините, что не доложил о своем приходе сразу. Не хотел мешать вашему разговору. - Пустяки. Главное, что вас наконец нашли. Значит наши контрразведчики не зря едят свой хлеб. Пойдемте к товарищам. Нам есть, что обсудить. Через два цикла в этом зале соберутся лучшие военачальники мира. Общий план уже есть. Остается обсудить детали. - Какой будет моя роль на этом военном совете? - спросил Жуков. - Я думаю, что вы должны его возглавить. Сталин жестом пригласил Георгия Константиновича следовать за собой. Я же остался наедине со своими воспоминаниями.
