Путеводитель грешников - страница 11
Франсиско Калисони уже довольно долгое время водил нас по городу. Мы два раза прогулялись по Адскозвездной, свернули на Петропавловско-Камчатскую, потом в Переулок Теней. Здесь Франсиско направился в стену жилого дома и мы, сопровождаемые руганью жильцов, прошли его насквозь. Убедившись таким образом, что за нами никто не следит Франсиско перестал петлять и направился прямо к горной цепи, которая пересекала весь шестой круг и представляла собой самый настоящий лабиринт потрескавшихся каменных глыб. Горная гряда была непригодной для заселения и ее постепенно растаскивали на сырье. На картах в строительном управлении она называлась Стародьявольским разломом. В народе чаще бытовало название - Скалы треснутых менисков. Считалось, что в этих камнях любой черт ногу сломит. - Видите тот пик, - указал вперед монах, - все время двигайтесь на него и окажитесь в поэтической зале. - Как же мы будем на него двигаться, если из скалы его не видно, - задал резонный вопрос Абуба. - Придется иногда выныривать. А вообще, держитесь возле меня и не пропадете. Готовы? Пошли. Передвигаться будучи духом, было чрезвычайно удобно. Мы плыли через скалы так же легко, как человек идет навстречу несильному ветру. Иногда оказывались в слоях более плотных, иногда попадали в небольшие пещеры. В одной из таких пещер Абуба увидел спящую крысу и не отказал себе в удовольствии заорать ей на ухо. Желаемого эффекта не получилось. Дорога, похоже, была проторенная, и привыкшая к незваным гостям крыса только зло посмотрела на хулигана, пропищала что-то себе под нос и снова уснула. Разозленный Абуба пнул ее ногой. Черная пятка прошла сквозь грызуна не причинив ему никакого вреда. В следующую пещеру мы вышли одновременно с еще одним человеком. Поначалу он хотел сбежать обратно в скалу, но, увидев Калисони остановился. Они неоднократно встречались на подобных собраниях. Имя человека было - Кирогава Утамаро. Он был художником, ценителем женской красоты и поэзии. Дальнейшее знакомство пришлось отложить, так как Кирогава ужасно боялся опоздать к началу. Согласясь с этим аргументом, мы опять двинулись в путь и, наконец, очутились в довольно обширной пещере, которая и являлась целью нашего путешествия. Вообще-то на пещеру это мало походило. Мы попали в великолепный, просто роскошный зал с выступающими из стен колоннами, скульптурами и барельефами, пол и потолок которого покрывали удивительные узоры. В зале не было никакого освещения, здесь, как и везде в Аду, светил все тот же неяркий свет дождливого утра, не дававший разглядеть много, но позволяющий увидеть достаточно. Увлеченный осмотром достопримечательностей, я, как сомнамбула, брел от статуи к статуе не замечая, что потерял Калисони и Джонсона, не обращая внимания на людей, которых было немало и которые все время прибывали.
Совершенно растерянный остановился я возле статуи, изображавшей атлета с лицом до боли мне знакомым. Отойдя немного назад я наконец вспомнил что это был за человек. Передо мной стоял Арнольд Шварценегер. - Срань господня, - выразился я словами Абубы, - да ведь это старик Арни. - Действительно, невероятно красивое тело, - подтвердил кто-то сзади. - Не удивительно, что сам Леонардо-да Винчи решил его изваять. - Это первая скульптура Леонардо которую я имею честь созерцать. - Конечно. Дело в том, что скульптурные произведения Леонардо в мире живых не сохранились. Я повернулся к своему собеседнику и увидел перед собой мужчину с большим прямоугольным лицом. Густые черные брови, усы, густая борода, мясистый нос и полные губы, маленькие колючие глаза. Все это тоже было мне знакомо. Я не знал человека лично. Зато я наверняка видел его портреты. Оставалось узнать где. - Извините мое любопытство, - начал я, - ваше лицо кажется мне знакомым... - Простите пожалуйста. Я не представился. Добролюбов Николай Александрович, в прошлом литератор. Добролюбов! Конечно это он. Я вспомнил, что видел его протрет в школе в классе литературы. Позже это же лицо смотрело на меня со страниц энциклопедии. Правда, на портретах он выглядел немного старше и обязательно изображался в маленьких круглых очках. - Вы выглядели несколько растерянным, поэтому я решил подойти. Может я смогу быть вам полезен? - Общение с Добролюбовым может быть полезно каждому. Доброжелательность Добролюбова располагала к дружеской беседе. Я почувствовал как неловкость, сковывающая меня в начале разговора, улетучилась. - Николай Александрович, я прочитал несколько ваших статей и много читал о вас лично... Даже представить себе не мог, что будет возможность поговорить с вами тет-а-тет. - Отчего же? - На Земле мы жили в разные эпохи. А здесь... Я замолчал потому, что понял, что как раз здесь это не было так уж невозможно. Я пришел на литературный вечер Шелли, остановился полюбоваться скульптурой Арнольда Шварценегера, выполненной рукой Леонардо да Винчи и в том, что со мной заговорил Николай Добролюбов не было ничего удивительного. С таким же успехом это мог быть Пушкин или Александр Македонский. - Вы здесь впервые? - задал вопрос Добролюбов. - Да. Меня и моего друга привел Франсиско Калисони. - Никогда не слышал этого имени. Он знаком с Шелли? - Не думаю. Но он страстный поклонник литературных вечеров. Франсиско считает, что ни одно прогрессивное общество не может жить без литературы, искусства и политики. - Политика? - удивился мой собеседник. - Я, например, считаю это общество абсолютно аполитичным. Скажите, вы давно в преисподней? - Не очень. Но все же я позволю себе с вами не согласиться. Ад - не царство анархии. Это государство, со своим правительством, государственными учреждениями и институтами власти. А если существует государство, значит существует некоторая политика, которую оно проводит в отношении своих граждан. И, естественно, существуют граждане, которые этой политикой недовольны. Следовательно, существует оппозиция. Естественно, некоторые недовольны этой политикой больше, некоторые меньше. Отсюда - политические партии. Добролюбов пристально посмотрел на меня. Казалось мои размышления заинтересовали великого критика и он готов вступить в дискуссию, но в этот момент в зале воцарилась тишина. На возвышение в конце зала поднялся Шелли Перси Биши. Поэт слегка поклонился публике и без всяких предисловий начал читать. К стыду своему, должен признаться, что я читал Шелли очень мало. По содержанию я узнал отрывок из "Королевы Меб ", потом, судя по всему, шли новые произведения. В заключение из уст автора полилась "Песня к англичанам". Нежное, женственное лицо преобразилось, стало более жестким. Горящий взгляд скользнул по слушателям и люди запели вместе с ним. Сначала это был один, потом два голоса, потом все больше и больше. А когда песня оборвалась Шелли развернулся и молча, не прощаясь, ушел. Так же тихо стали расходиться и присутствующие. Я повернулся к Добролюбову и увидел, что он внимательно меня разглядывает. - Вам понравился наш литературный вечер? - спросил он. - Да, - откровенно признался я, - он закончился боевым гимном чартистов. И после этого вы будете отрицать наличие в Аду партий? - "Песня к англичанам" - тоже произведение Шелли и нет ничего удивительного, что он счел возможным прочесть ее. До свидания. Надеюсь, мы с вами еще встретимся. Помните о конспирации, - добавил он после паузы, - не выходите из скалы большой группой. Вы ведь знаете, - улыбнулся он, - подобные вечера не одобряются. Он кивнул мне и скрылся в ближайшей стене. Оглянувшись по сторонам я довольно быстро нашел своих друзей. Калисони был очень доволен. Он просто сиял. Абуба выглядел несколько растерянным. - Я стоял и слушал бредни какого-то англичанина умершего бог знает сколько лет назад, - бурчал он. - И тебе не понравилось? - А что тут может нравиться? Правда, последняя песня хорошая. Песни вообще лучше стихов. - Конечно, это не М.С. Хаммер. - сказал я. - Сравнил, - хмыкнул Абуба. - Слова вообще-то ничего. Их бы под RAP переделать. Абуба мечтательно зажмурился и, цыкая и бухая, как старая ударная установка полез в скалу.
