Наконец последние приготовления завершились. Настал день отлета. Друзья собрались в аэропорту, чтобы попрощаться с нами. Самолет в последний раз покружил над Асунсьоном. Мы с облегчением вздохнули — одна из самых трудных экспедиций подходила к концу — и все же покидать Парагвай было грустно.
На два дня мы застряли в Буэнос-Айресе, но нам удалось разместить клетки в таможенном пакгаузе и тем самым обойти иммиграционно-карантинные препоны. По счастливой случайности оказалось, что одновременно с нами в городе находится мой добрый знакомый; они вместе с женой снарядили собственную экспедицию за редкими животными. Я разыскал номер его телефона, позвонил, трубку взяла жена и, узнав, каких животных мы везем в Лондон, легкомысленно похвасталась: «Кстати, а у нас уже есть гигантский броненосец».
«Повезло вам! — Я с трудом сдерживал зависть. — А можно на него посмотреть? Мы так долго искали его в Парагвае, и все без толку. Хотя бы увидеть, как он выглядит…»
«Знаешь, честно говоря, — она замялась, — на самом деле его у нас еще нет. Но мы слышали, что на севере Парагвая, километрах в восьмистах отсюда, какой-то парень его поймал. Собираемся туда поехать и зверя купить».
Я подумал, что было бы нечестно их разочаровывать, — и умолчал о наших приключениях в Консепсьоне. Через несколько месяцев я узнал, что им повезло не больше, чем нам.
Вылет нашего грузового самолета отложили на несколько часов, и на пересадку в Пуэрто-Рико мы опоздали. К счастью, в аэропорту дожидался отправления роскошный пассажирский лайнер, пустым возвращавшийся в Нью-Йорк, и руководство компании любезно пустило в него нас вместе со зверинцем, а стюарды с готовностью поделились с ними невостребованными пассажирскими обедами. Понравилась бы нашим животным лососевая икра, сказать трудно, ее мы не предлагали, но копченый лосось явно пришелся по вкусу броненосцам и носухам, а попугаи с удовольствием пообедали сочными калифорнийскими персиками.
Мы приземлились в Нью-Йорке — и я с ужасом увидел, что выпал снег. Если срочно, в ближайшие несколько минут, не найти для наших подопечных теплый дом, они погибнут. Но страхи оказались напрасными: я недооценил пристрастие американцев к центральному отоплению. В обычном пакгаузе, где разместили наш зверинец, оказалось едва ли не жарче, чем в Асунсьоне.
На следующую ночь мы прилетели в Лондон. Нас встретили сотрудники зоопарка, клетки перенесли в отапливаемые фургоны и повезли в Риджентс-парк. Как только машины исчезли в ночи, я впервые за шесть дней пути облегченно вздохнул: все животные прибыли в целости и сохранности.
В последующие недели я не раз навещал их в зоопарке. Филиненок (это была самка) почти полностью оперился и вымахал так, что вполне сходил за взрослую птицу. Удостоверившись, что наша «барышня» вполне самостоятельна, мы подсадили ее к одинокому филину, который уже несколько лет тосковал без подруги.
Мне особенно не терпелось увидеть, что произойдет, когда нашу гривистую волчицу пустят к самцу, уже освоившемуся в зоопарке. Любой зоопарк призван сохранять исчезающие виды, поэтому одна из его самых важных задач состоит в том, чтобы спаривать редких животных и потом по возможности переселять родившихся в неволе зверей в природные резервации или в места их обитания. Возможно, это прозвучит слишком самонадеянно, но Лондонскому зоопарку в этом деле есть чем гордиться. Например, только в наших вольерах и в принадлежащем герцогу Бедфордскому аббатстве Уоберн уцелел некогда живший в Китае милу, или олень Давида, и в начале 1960-х годов зоопарк вернул в Китай почти на полвека исчезнувшее животное.
Гривастый волк тоже находится на грани исчезновения. Этот вид сам по себе довольно редкий, к тому же в последние десятилетия ему все чаще угрожают фермеры, осваивающие равнины Чако. Нас очень интересовало, сумеют ли ужиться асунсьонская волчица и лондонский волк, ведь было рискованно помещать их вместе: они могли устроить драку и покалечить друг друга, прежде чем их успели бы разнять. Затаив дыхание, мы с куратором млекопитающих Десмондом Моррисом следили, как служитель зоопарка впускает волка к волчице. Волк бодро вбежал в клетку, но, завидев самку, тут же отпрянул, весь подобрался, ощетинился и замер, грозно скалясь. Она тоже застыла. Вдруг волк зарычал, щелкнул зубами, но трогать ее не стал. Волчица оскалилась в ответ. Несколько минут они препирались, потом волк медленно, низко опустив голову, подошел к волчице, она позволила себя обнюхать, отошла и, словно ничего не происходит, улеглась в углу. Самец последовал за ней. Вскоре они лежали рядом, волк негромко, глубоко урчал и нежно трогал лапой вытянутые передние конечности своей подруги. Сомнений не было: они друг друга приняли и можно было надеяться, что вскоре в Лондонском зоопарке вырастет семейство этих чудесных созданий.
