— Простой фельдшер, а какая загадка, — она потянулась в сладкой истоме, — Тогда Георгий Дмитриевич, поцелуйте меня… ТАМ. Всю жизнь мечтала о таком наслаждении с мужчиной, а сознаться в этом мужу было очень стыдно, вот и молчала.
— Значит, с женщинами такие половые эксперименты вы уже проводили? — не то спросил, не то утвердил.
— Экий вы… Всё-то вам знать надо, Георгий Дмитриевич. Конечно, проводила. Я же курсистка. А все курсистки делятся на тех, кто вырвался из дома, чтобы пуститься в столице во все тяжкие и тех, кто, несмотря ни на какие соблазны, сохраняют себя для мужа. Часто эти последние вскладчину снимают большую квартиру комнат на шесть-семь. Так кстати дешевле выходило, чем по отдельности комнаты снимать в мебелирашках. И жили там общежитийным монастырём, куда мужчин не допускают ни под каким видом. Мебели вечно не хватает, так что приходилось с кем-то делить койку и…
Тут она замолчала, хмыкнув. Еще раз хмыкнула и договорила.
— В общем сапфические игры в этой среде процветали.
— Вы бестужевка?
— Нет, высшие женские курсы Герье. В Москве, на Девичьем поле.
— Медичка?
— Медичка, только недоучившаяся. Замуж выскочила. А муж получил стипендию Академии наук и уехал в Армению ловить своих любимых жуков. Им уже несколько коллекций таких собрано в Зоологическом музее Университета. А я… Где ты Кай, там и я, твоя Кайя. Ловила жуков вместе с ним. Счастливое было время… Потом началась война.
На некоторое время в сарае установилась такая тишина, что стало слышно, как скрипят сапоги нашего часового за стеной сеновала. Потом Наталия Васильевна возмущенно зашипела вполголоса.
— Вы это специально такой разговор завели, чтобы не выполнять мою просьбу?
После такого вопроса мне осталось только явить свой аспект и поднять атрибут.
А в тихом омуте Наталии Васильевны водилось целое стадо чертей. Их стоило только выпустить на волю.
Утром нас, как ни странно, никто не потревожил.
Даже принесли завтрак: хлеб и воду. Хлеба фунт на двоих и котелок колодезной воды. Вот и все события, не считая оправки в дощатом сортире во дворе. Под прицелом.
Время на сеновале тянулось медленно и как-то тягуче.
Мы молчали, стараясь не говорить о приближающемся неизбежном. Только Наталия Васильевна встречаясь со мной взглядом, неожиданно рдела и отводила глаза.
Когда меня в конец достало это напряжение, я попытался развеселить ее армейскими байками. А когда и они не прошли, то откровенно антисоветскими анекдотами про Ленина, Крупскую и Дзержинского, которые выдумали потомки к столетнему юбилею вождя революции. Получилось. Смеялись над ними не только баронесса, но и конвоир за дверью. Тот просто угорал, хотя и понимал не все.
Часам в десяти — часы у меня не отобрали, даже не обыскивали, за нами наконец-то явились товарищи с винтовками числом в пять штук. И одной лопатой. Командовал ими Михалыч с шашкой.
Прямо во дворе управления волостью нас стрелять не стали — повели за околицу, через все село. Напоказ. Видимо в качестве дополнительного устрашения местных обывателей.
Обыватели ничем свое отношение к нашей скорбной процессии не выражали, разве что мне некоторые — из тех, кого я пользовал по медицинской части, кланялись прощаясь. Остальные только крестились вслед.
За околицей, недалеко от дороги, на лугу возле плакучей березки уже образовалось маленькое кладбище. Я насчитал восемь могильных холмиков без каких-либо обозначений.
Михалыч мне выдал лопату и приказал копать в этом рядке девятую яму.
— Одной на двоих хватит, — ухмыльнулся он при этом глумливо. — Вам не привыкать вместях лежать.
Да, сплетни по деревни разносятся быстрее скорости звука. Или это мы так ночью от страсти рычали, что все село переполошили? Наталья Васильевна, когда согласилась на «половые эксперименты» любила меня в полный голос, ничем не ограничиваясь в своих порывах. Вот и сейчас её щеки стыдливо вспыхнули при словах Михалыча. А в глазах бесенята скачут.
Поплевал на ладони и взялся за отполированный черенок лопаты.
Лопата была тупая, и копать ей было трудно.
Да и не было стимула особо стараться в этой работе.
Пока копал, прокачал обстановку. Рядом с нами находился только Михалыч, как смотрящий за земляными работами. А расстрельная команда — пятеро бойцов, стояла в отдалении.
