5. В учении о творении мира, Климент отрицает предсуществование материи и душ, но Библейское повествование о шестидневном творении он считает аллегорией. Мир создан в одно мгновение. Повествование о грехопадении Климент истолковывает аллегорически: змей – чувственность; грехопадение прародителей – преждевременное удовлетворение чувственного инстинкта.
6. В учении о Боговоплощении Клименту присущ тонкий докетизм. Христос, по его мнению, чужд был всех человеческих страстей и тело Его не нуждалось в пище и питии.
7. В эсхатологии Климент отрицает хилиазм.
Термин «апокатастасис» Климент употребляет, но не в том смысле, как до него некоторые александрийские гностики, а после него Ориген. Последний понимал под апокатастасисом возвращение к совершенству, которое якобы имели духи (души) до падения в материальные тела. Климент же, в отличие от Оригена, не верил в предсуществование душ. Апокатастасис он понимал согласно с учением Деяний Апостольских (гл. 3, ст. 21), где сие слово в русском синодальном переводе передается как «совершение всего». Основываясь на этом новозаветном учении, Климент понимает апокатастасис, как установление конечного порядка бытия, при котором всякая тварь достигнет своего состояния. Причем состояние обо́живаемой твари будет динамическим, а именно – беспредельным приближением к Творцу. Подобное учение встречается затем не только у свят. Григория Нисского, который усвоил его с оригеновской предпосылкой о спасении всех, но также и у свободного от оригенизма преп. Максима Исповедника.
Климент, тем не менее, предвосхитил другой аспект оригеновской теории апокатастасиса. Он, как и Ориген, считает, что всем, не принесшим плоды покаяния, уготовано после смерти очищение огнем. Благодаря этому загробному очищению, покаяние и обращение ко Христу якобы возможны после смерти человека. Вероятно. Климент не считал все-таки, что указанное посмертное покаяние и очищение обязательно охватит всех людей, как впоследствии учил Ориген (хотя этот пункт учения Климента до конца не выяснен). Кроме того, Климент, в отличие от Оригена, нигде не говорит о спасении сатаны и бесов. Следовательно, в учении Климента остается место для вечных мук, на которые себя обрекают нераскаявшиеся грешники. Таким образом, Климентова идея очищения огнем предстает не как отрицание вечного огня геенского, а как предвосхищение латинского лже-догмата о чистилище.
8. В своем нравственно-аскетическом учении, Климент отстаивает мысль, что достойное покаяние за грехи, совершенные после крещения, невозможно без телесного страдания.
9. Климент различает в Священном Писании двоякий смысл, буквальный и аллегорический. Так как буквальный смысл, по Клименту, составляет «тело» (оболочку), то он мало останавливается на нем и скоро переходит к аллегории, в которой видит вечную истину, вечное содержание. Климент, продолжая традицию языческих философов – стоиков и платоников, использовавших с начала I века по Р. X. аллегорический метод толкования мифов, надолго утвердил в Александрийской школе аллегорический метод толкования Священного Писания. Крайний александрийский аллегоризм вполне удалось преодолеть только свят. Афанасию Великому.
12. Климент довольно успешно развивает теорию взаимного согласия веры и знания, религии и науки. Вопреки мнению Тертуллиана, Лактанция и других, считавших, языческую науку произведением дьявола, Климент утверждает, что нет веры без знания, как и знания без веры. Он говорит, что вера – это не людская выдумка, а особая благодать, присущая душе, исконное свойство души. Вера есть начало и основа знания. Путь к полной гармонии веры и знания – это изучение всех наук, особенно диалектики, которая есть ограда для догматов веры (подобно сему рассуждает и свят. Василий Великий). Но в то же время все науки служат лишь ступенями к высшему знанию, которое есть философия, а она, в свою очередь, является вспомогательным средством для веры, приближающей к разумению истины.
Климент не презирал греческую философию, а использовал ее светлые стороны для нужд Христианства и этим возвысил Христианство в глазах язычников.
