— Хорошо.
— Тогда на несколько месяцев я рассчитываю. Только давай больше без убийств. Вот тогда точно попадешь к Равсану…
Когда Сашка после почти бессонной ночи, наконец, проснулся, его ждали новости. Барон Ангольц опознал в коне, пригнанном Ловкачом, коня, на котором в замок Шелвака прибыл фальшивый гонец из Ларска. Стража, посланная баронетом Равсаном, хозяина постоялого двора не застала. Тот рано утром уехал в Ларск и больше не появлялся. Арестованные слуги ничего не знали. Какие — то дела хозяин, по их словам, делал через доверенного человека, но того нашли на соседнем поле убитым.
Послали проверить подозрительные дома, которые подпадали под район тайного выхода в город из подземелья. В том районе жили в основном гендованцы. Было еще трое иностранцев. Один из них, некий Минрал, выходец из Крайтона, исчез в тоже утро, что и Гридас, хозяин постоялого двора. Допросив его слуг, узнали, что какой — то человек настойчиво домогался до их хозяина, даже разбудив его. А потом господин Минрал срочно собрался и куда — то выехал. А еще они сообщили, что к их господину часто заглядывал человек, адрес которого они хорошо знают. Их хозяин частенько приглашал его к себе. По указанному адресу тоже никого не застали. Постоялец исчез в тот же день, что и Минрал и Гридас.
Солдаты, дежурившие у восточных городских ворот, вспомнили, что еще днем из Ларска спешно выехало трое мужчин, по описанию похожих на разыскиваемых. Дорога, по которой они поехали, вела в Пирен. Значит, опять Черный Герцог мутит воду против Ларска!
1003 год эры Лоэрна.
Лешка взбунтовался через три недели. Он пришел вечером к виконту и с ходу выпалил:
— Милорд, я не буду больше. С меня хватит.
— Что не будешь?
— В вашей сотне. Этим мальчиком на побегушках.
— Интересно… Ты не будешь. Это чье решение?
— Мое!
— Очень интересно. Но ведь ты не командир полусотни, не так ли?
— Ну так.
— Решение о твоем изгнании из сотни может принимать только ее командир. Хелг. Твоего желания никто не спрашивает.
— Но я не хочу, чтобы меня вечно шпыняли. И били!
— Это только твои желания. Которые, кстати, полезно держать при себе. А что касается твоего ухода из сотни, то с чего Хелгу тебя изгонять? Вряд ли он тебя прогонит. Поэтому не дергайся, служи дальше.
— Но это я сам не хочу. Я сам ухожу!
— Ты не понял. Уйти сам ты не можешь. Ты не наемник. Поэтому твой уход будет считаться дезертирством. А дезертиров здесь… вешают. Если они, конечно, не благородные. Тем вместо виселицы рубят головы. Или не вешают, а только ограничиваются плетьми.
Лешка побледнел.
— И хочу тебе напомнить, что это не я просил тебя вступить в мою полусотню, а ты сам просил. И если не ошибаюсь, ты клялся, что если я замолвлю Хелгу о тебе словечко, ты меня не подведешь. Слово давал?
— Давал.
— И разреши мне полюбопытствовать, из — за чего весь этот шум? А?
— Я там для них мальчик на побегушках. Сделай то, принеси это. И смеются надо мной. И чуть что бьют.
— Бьют? Это уже серьезно. Дело совсем другое. Как бьют? Как часто?
— Два раза били. В конце недели.
— Ах, вот оно что. В первый раз тебя пороли за плохую чистку лошадей, причем неоднократную, а еще за непочтительность к командирам и дерзость. Так?
— Ну так.
— Но ведь мало пороли. Потому что сейчас ты врываешься к виконту. Что — то требуешь, грубишь и во…
— Я не грублю!
— Перебиваешь меня. И грубишь, разговариваешь как с равным.
— Простите… Милорд.
— Уже лучше. Вчера тебя выпороли за то, что утопил сапоги. Один у Хелга и оба у десятника. И они ведь день ходили в сырых сапогах.
— У меня так получилось. Я же не специально.
— Я надеюсь, что у тебя дальше пойдет дело лучше.
Лешка засопел, глядя исподлобья на виконта.
— Сапоги не нравится чистить? И лошадей? Так?
Лешка только кивнул головой.
— А когда ты три недели назад напрашивался, о чем думал? Будешь ездить с гордым видом в моей полусотне. Заниматься фехтованием. Учебные поединки. Наверное, так?
Лешка стоял и молчал.
— Быть в полусотне очень престижно. Но это тяжелый труд. Вот тот же Альвер, как он каждую тренировку работал! Как проклятый. С ног валился, а тренировался. И не скулил.
