— Очень просто. У каждого сотового телефона есть своя частота. Ее надо только знать. Так вот, я настраиваю свой сканер на нужную частоту и жду звонков.
— А как ты узнаешь, какая частота у интересующего тебя телефона? Вон, видишь, мужик пошел с сотовым. Можешь его прослушать?
— Запросто. У меня есть маленький приборчик для выявления частоты — только нужно подойти поближе.
Незнакомец с сотовым сел неподалеку от нас. Я подошла к нему и попросила зажигалку. Мужчина приветливо улыбнулся и с удовольствием протянул мне «Зиппо». Я прикурила, не выпуская из рук небольшой приборчик, напоминающий маленькую черную спичечную коробочку. Затем, отдав ему зажигалку, направилась к Бульдогу.
— Вот тебе и частота высветилась.
Мне осталось только навести сканер на нужную частоту, и мы отчетливо услышали чужой разговор.
— Коммерс какой-то. — Я отключила сканер и строго посмотрела на Бульдога. — Только это наша с тобой маленькая тайна. Я не хочу, чтобы кто-то из моих пацанов про это знал.
— Само собой. Значит, ты и мой телефон прослушиваешь?
— Бывает. Когда делать нечего. Вот только не успела прослушать, куда это ты на выходные намылился, — засмеялась я.
Бульдог помог мне встать, и мы отправились во дворец. Мой телохранитель с удовольствием ходил из зала в зал, слушая экскурсовода, а я плелась сзади и думала о Фоме. Сегодня должен приехать Гарик и прояснить ситуацию. Я молила бога только об одном — хоть бы Фома был мертв.
— Тебе неинтересно?
Я опомнилась.
— Почему? Интересно.
— А мне кажется, что мысленно ты не здесь, а совсем в другом месте.
— Глупости. Мне вон та вазочка нравится. — Я показала на большую, украшенную разноцветными каменьями вазу, стоящую в углу. — Я бы ее с удовольствием купила.
— Губа не дура, — улыбнулся Бульдог. — Есть вещи, которые не продаются. Они бесценны.
— Ерунда. У каждой вещи есть своя цена. Просто что-то стоит дороже, а что-то дешевле.
— Ты хочешь сказать, что все на свете можно купить?
— Конечно. Если имеешь деньги и тебя устраивает цена…
— Получается, что тебя тоже можно купить? — Бульдог ухмыльнулся.
— Можно. Только у тебя денег не хватит.
— А у Фомы, значит, хватило?
— В то время, когда меня покупал Фома, я еще не была такой дорогой, как сейчас. Теперь он бы тоже не потянул.
— Чупа, а зачем тебе много денег? Для чего?
— Деньги — это власть, безопасность и самоутверждение. Деньги мне помогают жить так, как хочу, и делать то, что хочу.
Мы спустились в вестибюль и сели на кушетку, чтобы снять бахилы. Бульдог обнял меня:
— Знаешь, что думают о нас окружающие?
— Что?
— Что мы любящая, интеллигентная семейная пара. Никто даже и представить себе не может, что ты бандерша, а я — твой телохранитель.
— Скажешь тоже — бандерша. Мне совсем не нравится это слово.
— А как ты хочешь, чтобы я тебя называл? — улыбнулся Бульдог.
— Королевой.
— Вот еще… Я тебе, между прочим, не слуга…
— В стародавние времена у королев были не только слуги, но и телохранители.
— Ладно, пошли, королева без короны.
— Куда?
— Сейчас будет еще одна экскурсия. В грот.
— В подземелье?
— Хочешь там побывать?
— Спрашиваешь! Конечно хочу.
В Парадной опочивальне Гатчинского дворца имелась потайная дверца. По узкой винтовой лестнице можно было спуститься на нижний этаж главного корпуса и через туалетную комнату императора попасть в дворцовые подвалы, где начинался подземный ход, заканчивающийся на берегу Серебряного озера гротом «Эхо». О суевериях и подозрительности императора Павла I ходили легенды. Он любил устраивать своим гостям неожиданные сюрпризы, таинственным образом исчезая из дворца и так же неожиданно появляясь.
Когда собралась группа около тридцати человек, мы спустились в грот и стали внимательно слушать рассказ экскурсовода. Бульдог держал меня за руку. В подземелье было холодно и сыро, и меня стало знобить. Бросало то в жар, то в холод и было настолько мерзко и гадко на душе, что в самую пору выть волком. Я всматривалась в лица экскурсантов и не могла избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за мной. От чужого взгляда у меня тряслись руки и учащенно билось сердце. Я чувствовала беду. Я всматривалась в толпу и не могла понять, кто именно заставляет меня нервничать. Расстегнув верхние пуговицы на платье, я достала платок и вытерла шею.
