Трофейный «МГ-42», прикрытый плащ-палаткой, стоял на бруствере. Никулин, все еще приходя в себя, тряс головой, так, что пришлось мне самому взяться за пулемет и заодно звать из землянки на помощь остальных.
В это же время от подошвы горы нас при поддержке двух танков атаковала рота егерей. Не отвлекаясь на огонь с флангов, она упорно рвалась наверх. Помогали им в этом и минометы, расчищавшие своим огнем дорогу наверх. На всей линии соприкосновения тут же вспыхнул бой. Танки, преодолев с таким огромным трудом восстановленное нами проволочное заграждение, объезжая воронки, подорвались на остатках минного поля и выбыли из игры. Остановить пехотинцев удалось лишь в полста метрах от вершины и моего КП сосредоточенным пулеметным огнем, ударом гранатометов и установок РСов[68]. Оставив на дороге наверх больше половины личного состава и попав в огненную ловушку, пехота врага залегла в воронках, а потом стала откатываться вниз.
С десантниками пришлось повозиться. Оставшиеся из них в живых закрепились на позициях бывшей зенитной батареи и воронках вокруг нее, а затем, перегруппировавшись, атаковали в направлении КП. Им надо было проскочить почти 700 метров по изрытой воронками земле.
Атака была ожидаема, и поэтому немцы нарвались на огонь с двух сторон от нас и во фланг от радиовзвода. Несколько позже к нам присоединились еще два пулемета саперов и от санчасти.
Зажатые со всех сторон пулеметным огнем, потеряв еще с десяток человек, парашютисты, преодолев полпути, вынуждены были вновь залечь.
Наше противостояние затягивалось, а немцы снизу могли в любое время снова перейти в наступление, поэтому мы решили контратаковать. Разобрав гранаты и разделившись на пары, бросились на ближайших к нам. Четыре «лимонки» в четыре воронки, четыре взрыва и шесть трупов. Следующий рывок, и снова летят гранаты. Разрывы. Кто-то из «зеленых дьяволов»[69] бьет из автомата сбоку. Никулин, схватив пулю, заваливается на ходу. Прыгаем в ближайшую воронку, где пришлось добивать перевязывавшего себе руку «дьявола». Из соседней воронки в нашу сторону летит привет в виде пары «толкушек»[70]. Удается их выбросить из воронки, и они взрываются на лету. В ответ мы бросаем свои оставшиеся гранаты. Одна из гранат влетает в воронку, вторая разрывается около края. Трое парашютистов выскакивают из воронки, чтобы попасть под наши пули. Следом за разрывами мы рывком преодолеваем расстояние между нашими укрытиями, чтобы сойтись в воронке в рукопашной с еще двумя «дьяволами». Раненные осколками гранат и оглушенные их разрывами, они тем не менее пытаются на краю воронки установить пулемет и заправить в него ленту. Увидев нас, тут же бросаются в рукопашную. Мы удачливее и быстрее, тем более что пленные нам не нужны. Все быстро кончается. Захваченный пулемет и гранаты идут в дело.
Только тут удалось увидеть, что саперы поддержали нашу атаку и зачищают свой фланг, а также бывшие позиции зенитчиков.
Совместными усилиями немцы кончились. Восьмерых из них мы все же взяли в плен. Они пусть и покалеченные, но дождались того, что их скоро отправят к нам в тыл. Ничего толкового на допросе пленные не сказали. Вылетели они с аэродрома в Тихорецке, куда их перебросили из Сталино (Донецк). Задача у них была одна – совместно с атакующими снизу егерями захватить и удержать вершину, а затем зачистить гору. О заинтересовавшем меня «Юнкерсе» ничего сказать не могли. Осмотр вещей и трупов практически тоже ничего не дал. Все как обычно – оружие, боеприпасы, немного продовольствия, две рации и кинокамера с несколькими бобинами чистой кинопленки. Что самое интересное – так это то, что кинокамера была найдена на унтершарфюрере СС, из роты пропаганды которого, по словам пленных, включили в группу перед самым вылетом. Он должен был снять очередной подвиг «зеленых дьяволов» и лучших в мире горных егерей.
Вот так Перстень нас всех спас. Самое удивительное, что после этого провала достопамятный «Юнкерс» больше не появлялся, а немцы вроде как охладели к нам. В атаки больше не ходили и ограничивались лишь минометными обстрелами.
