Много ли времени надо, чтобы преодолеть 50 километров? По мирной жизни да по хорошей дороге час – максимум. А на войне? У Южного фронта на это ушло трое суток. Хорошо еще, что вообще дотопали, а то я со своего КП насмотрелся, какие бои шли на дороге к нам.
Немцы как с ума посходили, контратакуя при первой же возможности. «Викинги» – мать их! Высшая раса! Вместе с румынами и иными союзниками пытались удержать лавину наших наступающих войск, тем не менее лезли напролом. Танков нажгли, что наших, что своих, не один десяток. Все поле заставлено горелыми машинами. На пистолетный выстрел сходились. Людей тоже немало пало с обеих сторон. Но все равно наши вышли победителями и отогнали их за Кубань.
Надо отдать должное и врагу. Свою задачу части врага все же выполнили – дали возможность Клейсту вывести свои войска из окружения. Шли они мимо Невинномысска через коридоры между Черкесском и Ставрополем. Поезда из Минвод доходили до разъезда Дворцовый, где разгружались и пустыми вновь уходили в сторону Минвод. Войска плотными и широкими колоннами катили мимо Невинномысска в сторону Армавира по заснеженной равнине. Достать мы их не могли. Не было в нашем распоряжении дальнобойной артиллерии. 120-мм минометы достать врага, увы, не могли. Сколько ушло войск из «котла», не знаю, но много. День и ночь шли. С хорошим «воздушным зонтиком» – их авиация все время прикрывала свои войска и помогала отбивать атаки наших войск.
На это время немцы даже про нас «забыли». Не то чтобы совсем – но, во всяком случае, стали куда меньше над нами висеть, и мы смогли хоть чуть-чуть перевести дух. С наземными войсками мы более или менее справлялись, а вот с авиацией у нас были серьезные проблемы. Отбивать ее атаки стало практически нечем – все зенитные орудия накрылись, только пулеметным огнем и отбивались. Стараясь одновременно с этим удержать и свою наземную оборону, а то было дело – прозевали атаку, когда под прикрытием атаки своих «воздушных хулиганов» немецкие егеря на мой КП прорвались. Спас нас тогда Перстень.
Укрывшись от бомбежки под толстым накатом землянки и доверившись наблюдателям, мы решили попить чая. Шестерка «Штук»[65] в очередной раз атаковала позиции зенитной батареи, ложные позиции минометчиков и окопы рядом с вершиной горы. Именно в той стороне рвались бомбы.
Наверху стучали пулеметы зенитного взвода, отбивавшего атаку с воздуха, ниже по склону рвались мины и снаряды очередного обстрела. Младший сержант Никулин был за наблюдателя и, сидя у входа в землянку, комментировал происходящее и считал количество разрывов на наших позициях. Все было так же, как всегда. Мы впятером сидели и пили чай, когда Перстень стал слегка жечь палец, на котором он был надет.
Вообще Перстень в последнее время вел себя своеобразно – периодически на его камне появлялась и перетекала ярко-красная точка.
Возникала она в любое время суток, светила час или два, а потом исчезала. Я сначала внимания на это не обращал – мало ли что в душе у камня творится. Но потом понял, что чаще всего это связано с очередным налетом немецкой авиации. Заинтересовавшись, даже вроде как выяснил, с чем это может быть связано – одиноким «Ю-88»[66], периодически появлявшимся в нашем районе и не принимавшим участия в бомбометании со всеми остальными, а висевшим несколько в стороне. Может быть, я и ошибаюсь насчет него, но точка на камне всегда была в той же стороне, что и «Юнкерс».
Вот и в тот день он был среди самолетов, что утюжили нас. Капля вновь шла по камню. Была она по размерам несколько больше, чем всегда, и я решил посмотреть, с чем это могло было связано. Только и успел выйти в ход сообщения, как небольшая бомба обрушилась на крышу землянки. Крыша выдержала, а вот нас с Никулиным ударная волна отправила на дно окопа и присыпала землей.
Сколько мы так пролежали – минуту-две, не знаю, но когда я поднялся и стал осматриваться вокруг, то заметил спускающихся с неба немецких «одуванчиков». Выбрасывала их тройка «Ю-52»[67] под прикрытием пары истребителей, а «штуки» уходили на север. И то хлеб! Вовремя я погулять вышел!
