— Не за что, — серьезно до полной иронии ответил Эй-Эй.
— Сделаем, как ты сказал, — повелительным жестом остановил очередные пререкания король. — Ты там, кажется, опять в кабаке в тряпицу мясо заворачивал? Доставай: перекусим и поедем.
— А вы разве проголодались? — осторожно уточнил проводник, отступая на шаг. — Не настолько вы и голодны, по-моему, — но тряпицу все же развернул.
Король посмотрел на вожделенное мясо и закрыл глаза. И снова открыл их, уставившись на дорогу.
…По тракту, лежащему несколько в стороне от их временного пристанища, ковылял слепой старик, ведомый мальцом в драной куртке. Никто не ожидал прыти, с какой Эй-Эй одолел несколько уардов: только что был здесь, а теперь вот со старцем разговаривает. И сует в беспомощные руки свой узелок, на который они сами виды имели. Не успели уследить и как проводник вернулся. Вот он стоял подле мальчугана, выгребая из кармана последнюю мелочь, а вот уже сидит под дубом, и мальчишка изумленно оглядывает дорогу…
— Как это тебе удалось? — в крайнем изумлении выдохнул Денхольм.
— А я что-то сделал? — удивился Эй-Эй. — Вам показалось, господин!
Король разгневанно взглянул на дорогу и остолбенел: никакого старика там не оказалось. Не говоря уже о мальчишке-поводыре. И нехитрая снедь по-прежнему украшала собой замасленную тряпицу.
— Насморк у меня, что ли? — возмутился шут, потягивая воздух носом. — Ведь колдует, шельмец, без зазрения совести!
— Ты видел то же, что и я? — накинулся на него король.
— А откуда я знаю, что ты видел, куманек? — резонно возразил Санди.
— Слепого старика и мальчишку!
— Вот старика-то я как раз и не разглядел, — развел руками шут, подозрительно поглядывая на беспечного Эй-Эя.
И Денхольм не смог добиться от него более внятного ответа.
— Ладно, по коням, — устав удивляться, скомандовал он, дожевывая свой кусок. — Время не ждет, через три часа солнце сядет.
— А по чарке вина не желаете? — ехидно осведомился проводник, водружая в седло заветную бочку.
Шут среагировал мгновенно, подставляя выуженную из мешка кружку. Король последовал его примеру.
Эйви-Эйви улыбнулся неожиданно мягко и лукаво, разливая бесценную жидкость. Не обделил и себя, только кружка у него оказалась побольше раза в два. Путешественники просмаковали отличное красное вино, чуть терпкое, но легкое и приятное.
— Это что ж такое ты, мерзавец, пил, — возмутился шут, — если обозвал пойлом ростлендское темное?!
Проводник страдальчески закатил глаза и махнул рукой:
— Не попробовавшему не понять, господин. Только после тех вин это обжигает гортань! Я же говорил: вы не знаете, от чего отказываетесь! — и легко вскочил в седло.
Через два с половиной часа они устроились на ночлег в небольшой деревеньке. Сытный ужин, теплая вода для умывания и мягкая постель завершили казавшийся бесконечным день.
Глава 9. БЕГСТВО В НЕИЗВЕСТНОСТЬ
Король спал и видел беспокойные сны. Неслись куда-то кони, роняя с боков окровавленную пену, трубили боевые трубы, падали люди, хрипя и изгибаясь в последнем рывке убитого тела… Сгущалась белесая пелена, заволакивая мир, стирая его краски… Жуткие твари выползали из липкого тумана, тянули кошмарные свои конечности, норовя выдернуть из груди живое сердце.
«Очнись, Потомок Богов! — беззвучно позвал чей-то голос. — Очнись и взгляни в глаза своей Судьбе!»
Медленно и тяжело поднимались веки, словно лежал на них камень весом в тысячелетие. Бледный и мокрый от холодного пота, липкий от приставших к лицу клочков бесплотного тумана, король приподнялся на локте, оглядывая комнату.
И закричал.
Попытался закричать, захлебываясь собственным ужасом.
Но не смог протолкнуть даже стона, спеленатого призрачной паутиной.
Из темноты на него смотрели глаза.
Пустые и безразличные ко всему. Холодные. Мертвые. И от этих глаз, блекло-желтых, равнодушных, хотелось бежать без оглядки. Но окостеневшее тело намертво вжало в кровать неведомой силой. И онемевшие губы тщетно пытались выдавить слова заклинания. Слишком близко подошло неведомое Зло, слишком прочно успело завладеть его сознанием.
Из ничего, из Пустоты возникла сухая семипалая рука и протянула к нему скрюченные пальцы. Хищно сверкнули длинные острые когти, потянулись к груди, незряче зашарили в поисках сердца.
