— Подумайте еще раз, господин. Там, наверху, будет раз в девять труднее! Там будет холод, ветер, снег, а высота, с которой придется падать…
Кружка подогретого с пряностями вина придала рассудку подобие ясности, и король ужаснулся предстоящим невзгодам. Но, скрипнув зубами, понял, что не сможет отступить, не сможет оставить старика карабкаться по стенам в одиночестве.
— Теперь-то мы точно пойдем, Эй-Эй, — высказал его мысль слегка взбодрившийся шут. — Но умоляю! Только не завтра!
— Нет, — как-то особенно грустно улыбнулся проводник, — завтра отдыхайте, набирайтесь сил. И думайте, недотепы, думайте над самым простым в мире вопросом: оно вам надо?
День пришел на смену проведенной в кошмарах ночи, пришел и не принес облегчения.
Ломота во всем теле давала о себе знать, и одеревеневшие мышцы отказывались подчиняться. Голова соображала туго, но для одной мысли местечко нашлось:
«И правда! — лениво думалось королю. — На кой оно нам надо?!»
Но он по-прежнему не мог смущенно протереть о штаны вспотевшую от натуги руку помощи, со страхом предстоящей муки все еще протянутую старику.
А Эйви-Эйви бродил кругами, мазал мерзкими смесями, лил в рот липучую горечь и нашептывал, нашептывал, словно самый настырный бес-искуситель: оно вам надо? оно вам надо?
«Не надо она нам, проводник! — думалось королю. — Но все равно ведь пойдем. Отдохни, не шипи, не мучайся!»
К вечеру боль отпустила, они поели с большим аппетитом, радуясь возрождающимся силам и надеждам. А ночью, во сне, к королю пришел его брат.
— Хей, Йоркхельд! — счастливо завопил Денхольм. — Наконец-то выбрался!
— Ну что шумишь? — проворчал бывший Светлый Властитель. — Перебудишь всех…
— А я завтра в горы иду! Сбылась мечта детства!
— Мечта идиота. Шел бы под Горой! Клянусь Богами: кости целее будут.
— Да что с тобой, брат! Я живу теперь полной жизнью, не прячусь в собственную тень, не боюсь трудностей! Ты ведь за этим ушел из дворца!
— А ты стремишься к моему финалу? — горькая улыбка тронула по-прежнему размазанные, нечеткие губы. — Но зачем?
— Я хочу быть готовым к встрече с Гортом, брат! Я должен его найти!
— Не суетись, Денхэ. Он сам тебя ищет. На ловца и зверь, на зверя — ловец!
— Не говори так, молчи! Это слова Старухи! Тебе нельзя!
— Да, так говорит Вешшу. Она — Глашатай Небытия, в словах Ее — доля страшной истины.
— Молчи!
— Молчу. Все равно мне пора…
— Не уходи! Подожди! Когда же мы снова встретимся?!
— Быть может, даже раньше, чем ты думаешь…
— Не уходи!
— Не ухожу, — в голосе недоумение и опаска. — Ты это… Вставай, куманек, хватит дрыхнуть! Эйви-Эйви тебя битый час будил. Уже надулся, рукой махнул. А в глазах — надежда прямо-таки волчья: вдруг передумал! вдруг не пойдешь!
— Как это передумал? — подпрыгнул на месте король и завопил, потирая попавшее на шишку седалище. — Куда это не пойду?! Завтракать, и в дорогу! Вещи собирать!
— Уже собраны!
— Веревки сматывать!
— Уже смотаны!
— Котелок вылизывать!
— Это мы, братец, мигом! Это у нас запросто!
Король нырнул в прохладную каменную ванну, смывая остатки сна, осевшие в голове липкой паутиной страха перед пророчеством. Оставалось надеяться, что брат брату плохого не пожелает. Горт идет по его следу? Зачем? И не развернуться ли, наконец, чтобы столкнуться лицом к лицу? Они с братом встретятся раньше, чем он думает? Не Смертью ли веет от этих вроде бы приветливых слов? И Йоркхельд ли их произнес? Словно Сама Вешшу позаимствовала его голос! А вдруг… Вдруг он встретится с братом не во сне, в реальной жизни!
С братом, отпущенным на поруки Той, За Которой Нет Трех!
С братом, вернувшимся разрушить предавший его мир!
Что тогда?
Вода из Цейр-Касторота окутала мысли, остудила воспаленную голову.
— Что толку гадать? — пели живительные струи.
— Ничего уже не изменить! — вторили им изумрудные листья.
— Все будет, как и должно быть… — кивали головами седые горы.
И король кивнул в ответ:
— Как рассудят Всемогущие Боги.
И пошел к костру, к зазывно размахивающему ложкой Санди, к печальному проводнику, торопливо скрипящему карандашом по листам неизменной книжицы в охристом переплете.
