Не угасает в танской новелле традиция исторической прозы. Не всегда в основе подобных произведений лежит реальный исторический факт (такова, например, новелла «Чужеземец с курчавой бородой», повествующая о событиях, предшествовавших воцарению танской династии), но герой, как правило, наделен исключительными качествами и этим напоминает знаменитых персонажей исторических преданий. Впрочем, и здесь очевидно стремление к демократизации: на смену традиционным героям исторической прозы приходят мелкие чиновники, горожане, купцы, даже женщины. В новеллах на историческую тему сохраняется дидактическая направленность — обращение к истории подчас только повод к критике современных порядков.
Танская новелла занимает как бы промежуточное положение среди литературных жанров — она демократичнее традиционной бессюжетной прозы с ее приверженностью к цитате, намеку; стиль большинства танских новелл ясен и сравнительно прост, главная цель автора — развитие фабулы; вместе с тем новелла изощреннее народного рассказа, былички, литературнее их, в ней явственнее установка на художественность. Лучшее, чего достигла танская новелла, было подхвачено в прозе следующих эпох.
Сунская династия (960–1279) пришла на смену короткому периоду раздробленности эпохи Пяти династий. Это уже была иная империя, чем при Танах, как будто могучая по-прежнему, но и ощущавшая невиданное доселе давление со стороны северных приграничных народов. Кочевники-северяне в конце концов и приведи династию к гибели.
Поначалу же сунский Китай процветал. Сравнительно высокому уровню хозяйства соответствовал безусловно высокий уровень культуры. Пытливая философская мысль отливалась в четкие формулы так называемого нового конфуцианства, деятели которого попытались примирить рациональную сухость учения Конфуция с даосской мистикой и прозрениями буддистов. На новую ступень постижения мира шагнула классическая поэзия; после достижений танских стихотворцев это казалось почти невозможным, но гений Оуян Сю, Су Ши сумел совершить невозможное. Если поэзия процветала в сельских усадьбах богатых сановников, в тиши ученых кабинетов, то для демократических жанров прозы питательной средой служила городская жизнь.
Города сунской эпохи отличались даже от поражавшего своим блеском Чанъаня танского времени. Сунские столицы Бяньлянь, позднее Линьань были не только средоточием торговли, но и центрами развлечений. Актеры, фокусники, акробаты, гадатели собирали на свои представления толпы слушателей и зрителей. Городская жизнь не замирала ни днем, ни ночью. Для массовых зрелищ предназначались крытые балаганы — «вацзы», внутри которых на расположенных рядами скамейках помещались зрители, а представление шло на сценических площадках «гоулань» («изогнутые перила»). Как писал современник, «невзирая на ветер, дождь, холод и жару, зрителей в балаганах каждый день бесчисленное множество». Среди развлечений, которые предлагались жадной до зрелищ публике, пожалуй, наибольшей популярностью пользовались сказители, с профессиональным умением излагавшие широко известные сюжеты о великих героях, истории из цикла «судебных новелл», буддийские сутры или рассказы о чудесах, легенды о святых небожителях.
Традиция устного народного сказа бытовала в Китае с незапамятных времен. К сунской эпохе уже сложилась жанровая система сказа, исполнители обладали отточенным мастерством, владея специальными приемами общения с публикой: прозаические монологи перемежались пением, стихотворными вставками, даже лицедейством и сопровождались музыкальным аккомпанементом. Профессиональная память, конечно, помогала сказителю удерживать в голове множество историй, но со временем большинство из них стали записывать хотя бы канву повествования, на основе которой можно было свободно импровизировать, расцвечивать свой рассказ красочными деталями и подробностями.
Из подобных записей в эпоху Сун сложился особый жанр словесности, произведения этого жанра были более демократичны по языку, чем новеллы; как правило, авторы их неизвестны, да и были ли у них авторы в собственном смысле слова? Живая сказительская интонация, прямое обращение к читателям типа «но сначала я поведаю вам о таком случае», или «а сейчас речь пойдет о другом», или «сегодня я расскажу вам» и т. п., множество пословиц, ярких сравнений — все это свидетельствует о длительном периоде устного бытования сюжетов.
