Сам посадочный модуль выглядел иначе, чем запомнил его Лизандр, когда он, Полли и Оби улетали в Доусон. Команда хакхлийцев, оставшаяся на хозяйстве, времени зря не теряла: почти всю старую фольгу, пробитую микрометеоритами, демонтировали и даже начали накладывать слой новой и блестящей фольги, которая понадобится при возвращении на корабль. А вокруг модуля успел вырасти целый городок: три обтекаемых объемистых конструкции на колесах (Маргарет объяснила, что штуки эти называются «трейлерами») выстроились дугой, обхватывая маленький космоплан. Полдюжины укрытий из ткани («палатки») служили жилищем для работавших на посадочной площадке и в трейлерах людей, неподалеку расположилось несколько вертолетов, винты у некоторых вращались. Над Инуитским Содружеством моросил дождик, и хакхлийцы сидели в кабине космоплана. Сэнди заметил Деметрия, выглядывавшего в проем люка, а затем на экране возникла другая сцена. Основа, присев на корточки внутри палатки, объяснял, что такое «рельсовая катапульта», зачем и как она устроена и что нужно сделать, чтобы ее соорудить, Сэнди и Полли оставалось лишь смотреть и снабжать объяснения Основы недостающими деталями. Этим они и занимались все время после обеда.
К концу долгого дня Сэнди опять изрядно утомился, но, обнаружил, что кофе хорошо отгоняет сон.
— Наверное, не стоит слишком на кофе налегать, — заботливо заметила Маргарет. — Твой организм не привык к кофеину. Ты ведь раньше никогда кофе не пил?
— Ничего, все будет в порядке, — заверил Сэнди. Он готов был пойти на любой риск, чтобы провести вечер наедине с ней. И тут же зевнул во весь рот.
Маргарет смотрела на него с тревогой.
— Ты опять не высыпаешься?
— Я не могу спать так же долго, как вы, — объяснил Сэнди, которому не совсем понравился вопрос.
— Может быть, нам лучше на сегодня поставить точку…
— Нет–нет! Я хочу побыть с тобой, Маргарет!
Она улыбнулась ему, как умели улыбаться земные женщины. Что означала такая улыбка, это для Сэнди оставалось полнейшей тайной.
— Неужели ты припас для меня еще одно стихотворение?
Он отрицательно покачал головой, хотя вопрос заставил его задуматься. Правильно ли он поступает, сочиняя для Маргарет стихотворения? Может быть, впечатление они производят как раз обратное?
— Просто мне с тобой так хорошо, так уютно. Гамильтон Бойл — тоже приятный человек, но… не знаю, у меня… мне показалось, что он не очень нам доверяет. И мне — в частности.
— Ведь он — полицейский, — сказала Маргарет и тут же, пока Сэнди не успел вставить реплику, добавила: — Я — тоже. Но Гамильтон всю жизнь проработал полицейским. Недоверие у него в крови, как инстинкт.
— Он бы применил ко мне «третью степень»?
— Третью степень? Пытки? Что ты, нет! Или… — добавила она с неохотой, — или только в случае, если бы не было другого выхода. А почему ты такие вопросы задаешь?
Сэнди пожал плечами.
— Вы от нас что–то скрываете?
Сэнди обдумал ее вопрос.
— Нет, не Думаю. У нас нет секретов. То есть я, когда меня спрашивают, рассказываю все, что знаю.
Маргарет чихнула, потом внимательно посмотрела на него.
— А если мы еще недостаточно знаем, чтобы задать нужный вопрос? И потому, до сих пор, нам неизвестны какие–нибудь важные вещи?
— Полагаю, что нет. — Потом он пристально посмотрел на Маргарет. — Ты думаешь иначе?
— Честно говоря, одна вещь меня насторожила, — медленно произнесла Маргарет.
— Какая именно? Ты только спроси, и я расскажу все, что знаю.
Она посмотрела на Сэнди, помолчала и вдруг задала неожиданный вопрос:
— Сколько тебе лет?
Вопрос застал его врасплох, но Сэнди ответил без промедления.
— В земных годах — двадцать два.
— Да, ты уже говорил. И, по твоим словам, тебя спасли хакхлийцы еще не рожденного, нашли на борту земной ракеты?
— Верно, — сказал он, не понимая, к чему ведет Маргарет.
— Сразу после войны, то есть пятьдесят лет назад.
— Да. — Сэнди улыбнулся, довольный собой. Как приятно объяснить что–нибудь столь простое — с другими вопросами ему приходилось попотеть. — Дело в том, — начал он тоном лектора, — что корабль летел с околосветовой скоростью, понимаешь? Возникает эффект замедления времени, что предсказывал ваш Альберт… Альберт Эйнштейн в своей теории относительности. Поэтому для меня время шло медленнее.
