Томасы разозлился не на шутку, Ему было стыдно перед товарищами, что дважды осматривают путников, но все зря.
— Вот и заберем твоего ишака, а сам топай пешком, — заорал он на старика.
— Да мне никогда не дойти до родного дома. Поглядите на мои старые ноги, пожалейте бедного и несчастного человека…
— Отдай ты ему ишака, зачем он тебе, — проговорил Зайнулла примирительно, растроганный причитаниями старика.
— Сварим на ужин длинноухого, — захохотал вожак шайки и дернул ишака за повод. Но тот уперся и не хотел идти с чужим человеком. Тогда он привязал повод к седлу своей лошади и потащил упрямое животное силой.
Старик бежал следом, обливаясь слезами.
— Да будьте вы трижды прокляты! Чтоб шайтаны вас забрали к себе! Или не люди вы?!
Один из парней стукнул старика дубиной по голове, и тот упал, оглушенный или убитый. Никто не стал останавливаться, чтоб осмотреть его. Одним больше, одним меньше, какая разница…
Вечером у костра, прихлебывая суп, отдающий потом и горечью, Томасы бросил случайный взгляд на потертое седло, снятое с ишака. Что-то толкнуло его осмотреть это ничем не примечательное седло, оставшееся единственным напоминанием о караван-баше и его верном спутнике, ишаке. Когда все улеглись спать и мирно захрапели, Томасы поднялся, подтащил седло к костру и начал внимательно ощупывать все складки кожи. Даже на вес оно было тяжелее, чем должно быть простое седло. Наконец, он нашел едва ощутимую выпуклость в передней его части. Схватил нож и вспорол подкладку. Рука тут же наткнулась на небольшие твердые кружочки, обернутые в тряпицы. Все еще не веря своей удаче, Томасы, унимая дрожание в руках и сдерживая прерывистое дыхание, распотрошил седло до единого лоскутка… Потом пересчитал обнаруженные монеты. Их оказалось больше сотни…
"Богат! Наконец-то я богат, и этого хватит мне на сто лет вперед. Но как скрыть золото от товарищей? — О том, что ему надо поделиться находкой с другими, Томасы и в голову не пришло. — Зарыть в лесу? Но кто знает где мы очутимся завтра? Возить с собой? Но тем самым легко можно выдать себя…"
До самого утра Томасы лихорадочно прятал и перепрятывал монеты то в одно место, то в другое и, наконец, нашел, как ему казалось, наиболее подходящее — в колчане со стрелами. Сложил все монеты в тряпицу и привязал их на дно колчана. С тех пор вожак разбойничьей шайки не знал покоя ни днем ни ночью; даже во время еды клал колчан рядом с собой, а ночью по нескольку раз просыпался, проверяя, на месте ли его драгоценность.
А затем пошла череда неудач, и сотоварищи начали шептаться друг с другом, мол, пора бы или другого вожака выбирать, или бросать это занятие. Наконец, высказали все в глаза Томасы, и тот неожиданно с радостью согласился распустить шайку. Но тут выяснилось, что за душой у грабителей нет ничего, что помогло бы обустроиться хотя бы в первое время. Долго спорили и решили дождаться очередного каравана, который попытаются взять даже с риском для собственной жизни, и с тем расстаться навсегда. Именно в это время дозорный донес, что со стороны Кашлыка движется несколько всадников, сопровождающих груженые повозки. То был Карача-бек и оружейные мастера с воинами, отправившиеся на строительство тайной оружейной мастерской.
… Добравшись до бабасанского селения, Карача велел, не заезжая в него, поворачивать к Тоболу. Воины пригнали из селения несколько лодок и на них перевезли свое имущество. Повозки пришлось бросить на берегу. "Надежнее будет, — решил Карача, — по их следам было бы легко найти наше пристанище". Кони переплыли сами.
На другой стороне перегрузили поклажу на коней и отправились дальше, ведя их на поводу. Почва становилась все более болотистой, и кони то и дело проваливались по самое брюхо, испуганно фыркая и поводя боками.
Карача-бек более чутьем угадывал тропу, прокладывая путь для остальных. Наконец, уже к вечеру показались вершины здоровенных сосен, возвышающихся среди других деревьев.
— Почти дошли, — показал визирь на сосны идущему за ним следом воину.
Оказалось, что сосны растут на невысоком песчаном холме, находящемся прямо посреди топкого болота. Взобрались на него, всматриваясь с высоты в низкорослый кустарник, покрывающий болото.
