- Скажите Шива-джваре Прабху, - попросил он мать Чандру, - что я долго не выдержу.
Бхактин Дженни принесла Чхоте чашку травяного чая и заметила, что ему необходим дополнительный отдых. Затем она спросила, может ли она еще раз попросить у него совета.
- Мне кажется, я знаю, в чем моя проблема, - вымолвила она, опустив глаза. - Мне действительно нужно выйти замуж, не правда ли?
- Да, - ответил Чхота, - таков ведический порядок.
- Мать Чандра говорит, что мне нужно находиться под чьей-либо защитой.
- Она бесцельно водила когтем по полу, словно рисовала что-то. Чхота наблюдал за ней. - Что вы думаете об этом? - спросила она.
- Мать Чандра говорит правильно, - ответил Чхота, - таков ведический порядок. - Он не мог больше ничего придумать, что бы еще сказать, но добавил, - будь терпелива, и Кришна исполнит твои желания.
После этого Чхота уже не мог сосредоточить внимание на святых именах.
Перебирая четки и произнося маха-мантру, он думал то о приготовлении завтрашнего обеда, то о Бахтин Дженни. Особенно навязчивыми были мысли о Дженни. Это были даже и не мысли, а какое-то щемление в сердце. Чхота никогда еще не испытывал подобного чувства. Она вторглась в его комнату и его жизнь, ставя на его стол цветы, принося ему чай и оказывая другие услуги. Он носил шарф, подаренный ею. Он подумал: «Если я не прекращу все это, у меня скоро возникнут большие трудности».
- Куда Вы идете? - спросила его мать Чандра, когда он выходил из магазинчика.
- Нужно собрать пищу для обеда.
- Шива-джвара Прабху передал Вам записку, - сказала мать Чандра и подала ему белый конверт.
Чхота осторожно начал пробираться по сточной канаве, которая тянулась вдоль Первой улицы, спускавшейся к Первой авеню, где бакалейщик выкидывал испорченные овощи и фрукты в глухой переулок. Остановившись около припаркованного у тротуара мотоцикла, он развернул записку и прочитал:
«Я слышал, что на тебя навалилась слишком большая нагрузка, связанная с ежедневным приготовлением обеда.
Мне такое напряжение кажется чрезмерным. Я хочу отозвать со Второй авеню всех преданных, чтобы сосредоточить всю проповедническую деятельность в Бруклине. Что ты думаешь об этом?
Твой слуга
Шива-джвара дас.
PS Нимай Прабху только что приехал в Бруклин».
Прочитав записку, Чхота изо всех сил помчался в бруклинский храм, чтобы увидеться с Нимаем. Он не нашел его ни в мужской спальне, ни в алтарной комнате. Тогда он заглянул в гардеробную, комнату, где преданные- люди хранили обувь и верхнюю одежду. Там он увидел Нимая Прабху, который сидел на полу и разговаривал с Шива-джварой. Сердце Чхоты забилось сильнее, и он готов был уже броситься к Нимаю, но остановил себя.
Мысль о том, что он не единственный преданный-мышь, вошедший в жизнь Нимая, причинила ему боль. Он знал, что вправе войти в комнату и так же сесть рядом с Нимаем, но он решил, что будет лучше, если он войдет позже, когда Нимай останется один.
Чхота терпеливо ждал, и когда Шива-джвара стал выходить из комнаты, он спрятался от него. Однако в это время Нимай улегся на груду летней одежды и заснул. Чхота смотрел на него и ждал. Его переполняли чувства и мысли, которые он пытался оформить в ясные и наиболее существенные вопросы. Ему не терпелось получить наставления от Нимая, но он не хотел упустить представившуюся ему возможность из-за той путаницы, которая творилась сейчас в его голове. И потому он начал повторять про себя, о чем он хочет спросить любимого учителя. Даже просто находясь рядом с Нимаем, Чхота чувствовал себя успокоенным. Он ждал и наблюдал, смотря, чтобы Нимай не скрылся из виду. Через час Нимай проснулся. Когда он сел на груде одежды, Чхота вошел в комнату. Увидев, что Нимай узнал его, он прыгнул Нимаю на колено и стал взбираться ему на плечо. Он устроился около уха своего друга, и Нимай начал ласково гладить его по спинке.
- Чхота, мой маленький… - проговорил Нимай.
- Я так долго ждал встречи с тобой, - сказал Чхота. - Все время подслушивал, чтобы узнать, где ты находишься.
- Я тоже очень скучал по тебе. Как ты поживаешь?
Чхота начал торопливо выкладывать все, что хотел сказать. Он попытался вспомнить приготовленные им вопросы, но теперь уж был не в силах ограничиться только ими.
