Пустынная дорога смерти - страница 44

– Здравствуйте, Джим, – приветливо начал он. – Я рад, что Вы пришли ко мне. Вашего друга я увы, вижу впервые. Он, верно, не из моего прихода.

– Я не из чьего прихода, – мрачно бросил Дин, опередив Джима.

– А во что же Вы верите? – с ярко выраженным любопытством спросил священник и встал со своей скамьи, отложив в сторону библию.

– Ни во что, – сухо ответил шериф.

– Невозможно ни во что не верить, – покачав головой сказал священник.

– Значит я просто не верю в Бога и дьявола, а верю лишь в разум и собственные силы.

– Наверное, страшно так умирать, – задумчиво начал священник. – Без Бога и веры. Да и жить так тяжело. Всю ответственность за свои поступки и решение приходится брать на себя. Вы не верите в тьму и ад? В дьявола, толкающего нас на богопротивные поступки?

– Я видел многое, – презрительно искривившись произнёс Дин. – Я видел убийства, грабежи, насилие. И, можете мне поверить, во всех этих поступках не было дьявола, а были люди. Я не видел Бога, а видел людей, сетующих на жизнь и молящихся небесам, ожидая манны и помощи, неожиданного решения всех проблем. Они молятся им и проклинают их, не желая ничего менять. Они винят их в своих бедах и неудачах. Но небеса – это всего лишь небеса. Там нет помощи и даров. Люди сами создают свою жизнь и разрушают её. Не Бог, а они. Люди это всего лишь животные, но с идеями о собственной исключительности, отличности от природы и мечтами. Мы сами создали строй, который ненавидим, проклятую систему, поедающую нас. Мы говорим о Боге, которого нет, но который превозносит нас мысленно над животным миром. Это всего лишь иллюзия. Нам всё время кажется, что наше существование грандиозно, устремленно к великой цели. Именно мы придумали конец света, как праздное завершение нашего существования, ведь нам трудно поверить, что мы всего лишь часть бесконечного биологического процесса. Мир должен умереть с нами в великолепной, невообразимой агонии. Но истинна заключается в том, что мы просто более развитые муравьи, и рано или поздно нас всех положат в землю, как мусор или перегной. В один момент мы просто сгинем. Сложно осознать, что смерть – это просто конец нашего существования, за которым ничего не последует и не будет наград за праведную жизнь.

– Интересная теория, – на удивление спокойно произнёс священник. Стоящий рядом с ним Джим опешил от наглости Дина, ему было стыдно за него, щёки его пылали алым цветом. Но священник оставался всё таким же задумчивым и спокойным. – Вы случайно не Дин Саммерс?

– Мы знакомы? – удивлённо спросил шериф.

– Ваша мать была прихожанкой этой церкви, – печально вздохнув произнёс священник, словно погружённый в далёкие, полузабытые воспоминания. – Я был тогда ещё очень маленький. Она была очень доброй женщиной, казалась мне ангелом, сошедшим с небес. Она часто кормила меня яблоками здесь, в церкви и рассказывала мне о Боге. Её Бог был добрым и всепрощающим. Жаль, что он отнёсся к ней сурово. Я помню Вас и Вашу сестру, Энни. Если честно, то я часто вспоминаю о ней, – он улыбнулся. – Как она там? Я не видел её с детского возраста. Иногда мне кажется, что ради неё я бы отказался от сана и Бога, дарованного мне Вашей матерью. Она, наверное, удачно вышла замуж.

– Она умерла, – холодно и как-то неестественно небрежно бросил Дин. Лицо священника исказилось от боли и замешательства, он медленно сел на скамью. Казалось, он не сразу понял смысл сказанных Дином слов, не мог поверить в их истинность. Он побелел, глаза его покраснели, было видно, что ему едва удаётся сдерживать слёзы.

– Как? Когда? – хриплым, севшим голосом спрашивал он, всё ещё с трудом пытаясь осознать и усвоить в своём рассудке услышанное.

– Её убили 24 года назад, – сухо и отстранённо, с неохотой ответил Дин.

– Кто это сделал? Его нашли? – устремив молящий взгляд на шерифа продолжал расспросы священник.

– Нет, его не нашли. Неужели Вы не знали? – прищурившись, холодно глядя на него поинтересовался Дин.

– Энни была моей отдушиной, – словно не слыша вопроса, растерянно и самозабвенно глядя в пустоту начал священник. – Я до сих пор часто думал о ней, представлял, как она сейчас выросла. Я думал, что она уехала. Мои родители всегда держали меня в ежовых рукавицах, железная хватка отца душила меня. Когда мои родители узнали о том, что я общаюсь с Энни и Вашей матерью, они сначала посадили меня под замок, а потом отправили в школу интернат.