Том убрал пандус в сверкающий черный «крайслер», приспособленный для транспортировки инвалидного кресла.
— Поставь машину на стоянку для инвалидов! — крикнул ему Райм.
Амелия Сакс, удивленно подняв брови, взглянула на Тома.
— У него отличное настроение, — бросил тот. — Не упусти случая. Долго это не продлится.
— Я все слышал, — крикнул им Райм.
Помощник отогнал «крайслер», а Сакс, направившись следом за Раймом, на ходу связалась по сотовому телефону с местной конторой проката машин. Всю следующую неделю Том проведет в больничной палате рядом с Раймом, и у Амелии будет много свободного времени. Быть может, ей захочется ознакомиться с окрестностями Авери. К тому же молодая женщина предпочитала грузовикам спортивные автомобили и вообще старалась избегать машин, чья максимальная скорость выражалась двузначным числом.
Подержав трубку в руках минут пять, она в отчаянии отключила телефон.
— Я не против того, чтобы подождать, но не так же долго. Попробую перезвонить позже. — Амелия взглянула на часы. — Всего половина одиннадцатого, а уже невыносимая жара. Совсем невыносимая.
Возможно, Манхэттен — не самое идеальное место в середине августа, но все же он гораздо севернее Штата дегтярников.[1] Когда они выезжали вчера из города на юг через туннель Холланда, температура опустилась всего до семидесяти с небольшим по Фаренгейту, и воздух был очень сухим.
Райм не обращал на жару никакого внимания. Все его мысли были заняты только целью приезда сюда. Двери автоматически распахнулись (все-таки хорошо, что принят закон об инвалидах), и кресло-каталка въехало в прохладный вестибюль. Пока Сакс спрашивала, как попасть туда, куда им было нужно, Райм огляделся вокруг. Его взгляд сразу же упал на десяток запыленных инвалидных кресел, стоявших ровным рядом вдоль стены. Интересно, что сталось с их хозяевами? Возможно, лечение прошло успешно и они, расставшись с креслами-каталками, перешли к костылям и палочкам. А может быть, их состояние стало еще хуже и теперь они прикованы к постелям.
Может быть, кого-то уже нет в живых.
— Сюда, — позвала его Сакс, указывая вглубь коридора.
Том догнал их в лифте (широкие двери, поручни, кнопки на высоте трех футов от пола), и через несколько минут они были у цели. Подкатив к дверям, Райм заметил переговорное устройство. Реагирует на голос — специально для тех, кто не может прибегнуть к помощи рук.
— Сезам, откройся! — весело воскликнул он, и дверь распахнулась.
— Добро пожаловать, — по-южному протянула куколка-секретарша, приветствуя их. — Должно быть, вы — мистер Райм. Я доложу доктору Уивер о том, что вы прибыли.
Доктор Черил Уивер оказалась стройной привлекательной женщиной лет сорока с небольшим. Райм сразу же отметил, что у нее живые подвижные глаза и сильные руки, как и подобает хирургу. Коротко остриженные ногти были без лака. Выйдя из-за стола, доктор Уивер пожала руки Сакс и Тому и приветливо кивнула своему пациенту:
— Здравствуйте, Линкольн.
— Добрый день, доктор.
Райм быстро обвел взглядом многочисленные книги на полках. Обратил внимание на бесчисленные сертификаты и дипломы — все от известных заслуженных школ и институтов. Многомесячные исследования убедили Райма в том, что университетский медицинский центр в Авери является одним из лучших лечебных заведений в мире. В отделения онкологии и иммунологии больные съезжались со всей страны, а нейрохирургический институт доктора Уивер считался флагманом в деле изучения проблем, связанных с травмами спинного мозга.
— Рада наконец лично познакомиться с вами, — сказала Черил Уивер. Она держала ладонь на пухлой папке дюйма в три толщиной. (Его история болезни, предположил Райм, гадая, какой предварительный прогноз записала врач: «Обнадеживающий»? «Тяжелый»? «Безнадежный»?) — Линкольн, мы с вами уже говорили по телефону. И все же я хочу опять повторить некоторые основополагающие моменты. Думаю, так будет лучше для нас обоих.
Райм кивнул. Он уже приготовился стерпеть кое-какие формальности, хотя ему было не по душе, когда заранее подготавливают себе путь к отступлению. А именно этим, на его взгляд, сейчас и собиралась заняться доктор Уивер.
