Она глубоко вздохнула, успокаивая сердце, и произнесла очень буднично:
— Это было прекрасно. Ты был моим первым мужчиной.
Йост оплатил счет, который принесла на маленьком подносе официантка. Дейзи сердечно попрощалась с Витторио, и они сели в машину, чтобы ехать домой.
Совсем стемнело, и теперь они в молчании ехали по почти пустому шоссе. Дейзи, не отрываясь, смотрела в темноту, словно пыталась разглядеть стоящие в стороне от дороги аккуратные фермерские домики, тихие шлюзы и неподвижные ветряные мельницы.
Он еще сказал, что они тогда были наивными, и это чистая правда. Она-то уж точно была глупым, не в меру отважным мышонком.
Дейзи никогда особо не увлекалась восточными эзотерическими учениями, не знала, что такое аура или мистический экстаз. Но поняла, что это такое, именно тогда, на стадионе «Амстел», когда ее окружала пятидесятитысячная толпа неистовых поклонников неведомого ей культа. Поэтому то, что произошло у них с Йостом, казалось ей естественным, словно ей открылась неведомая доселе первоистина. Словно их судьбы и предназначение на земле слились воедино в яростном вихре божественного огня…
Снова и снова она вспоминала момент окончания матча. Ее оглушил рев восторженных болельщиков. Йост повернулся к ней. В глазах его был блеск первобытного упоения победой и единения со всеми остальными мужчинами. Она встала тогда с деревянной скамьи растерянная, на дрожащих ногах. Дейзи смотрела, как их обтекает река болельщиков, направляющихся к выходам. Но сама стояла, не шевелясь, зная, что их вечер с Йостом только начинается.
Йост резко повернул руль своего «бентли», заложив крутой вираж и в очередной раз вернув ее из прошлого. Дейзи пришлось судорожно вцепиться в ручку дверцы, чтобы удержаться на сиденье. О нет! Их вечер был тогда далеко не закончен. Он даже еще и не начался по-настоящему!
Йост аккуратно въехал в гараж. Дейзи уже взялась за ручку, чтобы выйти из машины, когда он, чуть поколебавшись, произнес:
— Эйзе по-доброму относится к Питеру. Она сказала мне, что он славный.
Дейзи молчала. Он помолчал тоже и добавил:
— Как ты, наверное, догадываешься, со временем мы планируем завести собственных детей.
Дейзи расстроилась: зачем ему потребовалось говорить это именно сегодня? Ведь он испортил своими нелепыми откровениями такой чудесный день воспоминаний.
— Здорово, — ответила она без всякого выражения.
— Из Эйзе выйдет прекрасная мать.
— Даже не сомневаюсь, — тихо подтвердила Дейзи.
— Я хочу, чтобы она родила мне по крайней мере двух малышей. Эйзе уверила меня, что Питер для нее уже не чужой. И он всегда будет важен для нее так же, как собственные дети.
Если он хотел успокоить ее, то этого у него не получилось. Примерно так думала Дейзи, рассматривая свои руки.
— Где вы собираетесь жить? — спросила она, чтобы как-то успокоиться.
— Здесь, конечно.
Конечно. В его доме. В их доме. В их бывшем доме… Она поняла, что сердце ее может разорваться от боли. И отвернулась, чтобы он не заметил выступившие на ее глазах слезы.
— Отлично, — выдавила она из себя. — Что-нибудь еще хочешь сказать?
— Нет.
Питер уже лежал в кровати, но еще не заснул. Дейзи присела к нему, и мальчик стал рассказывать, как он катался по каналам с Вильгельминой. Вскоре к ним заглянул Йост. Дейзи встала, освобождая ему место. Задержавшись в дверях, она наблюдала, как они шепчутся. Затем Йост поцеловал Пита и пожелал ему спокойной ночи.
У нее сердце сжалось от нежности и тоски, когда она увидела, как мальчик прижался щекой к широкой груди отца и замер на несколько мгновений.
— Папа, я тебя люблю, — застенчиво прошептал он.
— Я тоже люблю тебя, сынок, — ответил Йост, гладя сына по голове. Он встал и с нежностью смотрел, как Пит поудобнее устраивается на подушке.
Ну вот, пора наконец сказать ему все. Всю правду, решила Дейзи. Конечно, будет трудновато, но она никогда и не думала, что может быть легко.
Дейзи пропустила Йоста вперед, подошла к сыну, еще раз поцеловала его, потом тихонько вышла.
— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил Йост, спускаясь по лестнице.
— Да, с удовольствием.
Они вошли в его кабинет, небольшой, но очень уютный. Он был заставлен книжными шкафами, по стенам и над столом развешаны вымпелы «Улисса» и групповые портреты команды в разные годы. С книгами и спортивными трофеями мирно соседствовали предметы искусства: бронзовые статуэтки, старинный китайский фарфор.
