Сьюзен беспокойно ходила по комнате. При малейшем шуме, хоть отдаленно напоминавшем шорох шин по подъездной дорожке, она подбегала к окну и настороженно приподнимала занавеску. Затем, словно опомнившись, вскидывала голову и, тряхнув волосами, словно норовистая лошадка, отходила в глубь комнаты.
Наконец, устав метаться, Сьюзен опустилась на кушетку и сжала голову руками. Надо взять себя в руки и постараться разобраться в ситуации. Со вчерашнего дня, когда дядя Джамал объявил ей о своем намерении выдать ее замуж, Сьюзен не находила покоя, ломая голову над причинами, побудившими дядю принять такое решение. В принципе, выдавать ее замуж было для него невыгодно: ведь пока Сьюзен находилась под его опекой, он единовластно контролировал ее состояние, а оно, насколько известно девушке, немалое. С замужеством племянницы все деньги, акции и имущество переходили в распоряжение ее самой и ее супруга. Что-то тут не складывалось. Не говоря уж о том, что кандидатура жениха вызывала у нее тревогу. Иранец американского происхождения, чьи родители осели в Америке задолго до революции, родился в Штатах. По словам тети Лале, Бижан Асади был уже в зрелых годах — ему было тридцать восемь — и при своем богатстве и предприимчивости слыл завидным женихом. С чего ему понадобилось жениться именно на ней?
Сьюзен тяжело вздохнула. Похоже, биться над этой загадкой бесполезно. Придется подождать, пока он явится, может, тогда ей удастся хоть в чем-то разобраться. А заодно и втолковать, что замуж она не выйдет — ни за него, ни за кого-либо другого. Дядя Джамал всегда был очень предан брату, хотя и не одобрял его брака с американкой, и после гибели Алирезы в автомобильной катастрофе постарался создать для племянницы самые лучшие, по его понятиям, условия. И хотя для Сьюзен обстановка мусульманской семьи была непривычна — ее отец и мать вели светский образ жизни, — после всего, чего она натерпелась, покой и уединение оказались как раз тем, что ей было нужно. Ей казалось, что дядю нынешняя ситуация устраивала так же, как и ее саму, и она была спокойна — до вчерашнего дня, когда на нее, как гром среди ясного неба, свалилась ошеломляющая новость.
В дверь тихонько постучали, и на пороге возникла тетя Лале. Сьюзен вздрогнула. Вот оно! По-видимому, она так глубоко задумалась, что не услышала, как подъехала машина.
— Господин Асади приехал, Сусан-джан, — мягко произнесла тетушка. — Идем в гостиную. — И, подойдя к племяннице, ласково взяла ее за руку.
Сьюзен невольно улыбнулась тетке. Ей нравилось, как та произносила ее имя — на персидский манер с ударением на последнем слоге. Родители специально назвали единственную дочь таким именем, которое было бы созвучно английскому. Поскольку всю жизнь, не считая последних двух лет, девушка прожила в Европе, то все, включая родителей, привыкли звать ее Сьюзен или Сюзанной.
На мгновение Сьюзен прижалась к тетке. После гибели родителей Лале стала для нее единственной поддержкой и опорой. Тетка тоже радовалась обществу Сьюзен, ведь ее сыновья уже выросли, разлетелись по свету, и она их почти не видела. К тому же Лале всегда втайне мечтала иметь дочь. А для Сьюзен жена ее дяди стала настоящим спасением, ибо, помимо всего прочего, эта кроткая и ласковая женщина одним своим присутствием была способна усмирить Джамала даже в минуты самого сильного гнева. При всем своем крутом нраве и домостроевских замашках, Джамал искренне любил и берег свою хрупкую жену, а ее редкостное спокойствие и доброта всегда действовали на него умиротворяюще. Впрочем, не только на него; тетя Лале, казалось, обнимала всех окружающих своей удивительной аурой.
— Почему обязательно в гостиную, аммэ? Можно, я поговорю с ним в саду? — взмолилась Сьюзен.
— Твой дядя будет недоволен, — как всегда кротко возразила тетка.
— А он хоть когда-нибудь бывает доволен тем, что я делаю? — с горечью отозвалась Сьюзен.
Джамал Нариман никогда не скрывал своего неодобрения того, что его брат с женой-американкой воспитали дочь в традициях, далеких от мусульманских. Его откровенно раздражало, что Сьюзен, даже попав в его дом, отказывалась убирать под косынку свои роскошные медово-золотистые волосы и продолжала носить джинсы.
