Довольно скоро после той нашей чудесной встречи пришлось мне быть в Киеве. Едва ли найдется другой город в России, который мог бы сравниться с Киевом по красоте своего местоположения. С какой бы стороны ни приближался к Киеву путешественник, перед ним открывается ряд дивных панорам, из которых одна краше другой. Гористый берег Днепра, на котором, подобно древнему Риму, раскинулся Киев по целому ряду холмов, причудливо громоздящихся один возле другого, обвалы последних и расположенные между ними ущелья составляют уже сами по себе восхитительную картину; если же к этому прибавить чрезвычайно изящные по своей архитектуре и легкости сооружения, красующиеся на самых возвышенных пунктах киевских гор, церкви, сверкающие своими куполами и утопающие в зелени, то действительно получится картина, достойная кисти художника. Едва ли, наконец, найдется другой город в России, в котором было бы столько святынь, как в Киеве. Со всех отдаленных концов нашего обширного Отечества стекаются сюда ежегодно десятки тысяч христианских паломников на поклонение мощам тех мучеников и св. угодников, которые были не только столпами веры, но и общественными деятелями, просветителями и защитниками высоких христианских идеалов.
Углубясь, однако, в самый город, видел приезжий картину уже не столь отрадную. Рядом с великолепнейшими церквями стояли полу-развалившиеся избы и другие старые и ветхие строения. С радостью узнал я о готовящейся перестройке города. Это благое начинание сулило мне надежду увидеть Киев обновленным и нарядным, как и подобало столице Малороссии.
Путь мой лежал на далекую окраину в Кирилловскую больницу, относившуюся к Приказу Общественного призрения, где трудился мой коллега Евстафий Петрович Рудыковский, знакомый мне еще по Петербургской медико-хирургической академии, куда он поступил, приехав из своего родного Киева, в числе лучших учеников Киевской академии, имея в сердце благородное рвение провести назначенные для медицинского образования четыре года в непрерывном учении с неослабным прилежанием.
С удовольствием увидел я новые каменные постройки, где содержались престарелые и увечные жители Киева, чаще всего, воинского звания, а также несчастные умалишенные и дети-сироты. Помолившись в Свято-Троицкой церкви, встретился я с милейшим Евстафием Петровичем. В отличие от меня по окончании курса он не остался на штатской службе, а был определен в Томский пехотный полк, с которым участвовал в Отечественной войне: в сражениях под Смоленском, при Бородине, под Малым Ярославцем, под Красным… был награжден медалью. Признаться я даже немного завидовал его богатой событиями жизни и почитал за героя. Далее был с полком в Герцогстве Варшавском, Силезии, Саксонии, Баварии, Франции, Пруссии… Именно в этом походе он познакомился с генералом Раевским, которого сопровождал в его поездке с дочерьми на Кавказские минеральные воды.
В 1825 г. Рудыковский оставил военную службу и поселился в своем родном Киеве.
Как и я, Евстафий Петрович был сыном священника, но в отличие от вашего покорного слуги – дворянского происхождения. Он был человек идеалистического склада, не практик, и житейские дела мало его интересовали; он имел слабость к изучению языков, к редким и старинным книгам и собрал прекрасную библиотеку; интересовался литературой, историей, политикой и богословскими вопросами. Для собственного удовольствия писал стихи – басни, сказки, песни, порой патриотические оды или религиозные псалмы, но, к сожалению, почти никогда их не печатал.
