Углубляясь в проблему, эксперт из соседней галактики еще больше изумится, узнав, что Пушкин – лучший семьянин, который всегда был верен одной своей жене. И он же – лучший в России любовник, оставивший потомкам свой донжуанский список. Он один боролся против всех и одержал бы над всеми победу, но какой-то Дантес его убил. Убил и уехал. Но народ собрал по копеечке деньги, и памятник поставил, и надпись написал. В повседневном замутненном тягостями жизни российском сознании Пушкин – святыня, конкурент Иисуса Христа, пророк и сверхчеловек, герой и великомученик, но в сущности Идол, и это – разновидность язычества.
В конце концов, обработав сию полезную информацию в своей компьютерной голове, филолог из соседней галактики сделает для себя вывод: пушкинистика, все это утверждавшая, есть часть чиновничьего принудительного аппарата государства и имеет весьма косвенное отношение к реальному Пушкину, ибо занимается клонированием его двойников, на которых навешивает нужные в данный момент ярлыки и которых в зависимости от потребностей государства в каждый данный момент переодевают в другие одежды, наделяя мифологическими чертами. Двойники растекаются в литературе, попадая оттуда в загипнотизированное массовое сознание. А реальный Пушкин сидит на цепи за решеткой в подвале Пушкинского Дома в городе Санкт-Петербурге, на хлебе и воде. Его не выпускают за границу, чтобы он не рассказал правду о том, что с ним сделали.
Пушкин по-прежнему должен исполнять государственные функции по указанию начальства. Какие еще обязанности, ярлыки, должности хотят навесить на писателя, которому уже приписана «сверхчеловеческая мудрость»?
Дай Бог, чтоб милостию неба
Рассудок на Руси воскрес;
Он что-то, кажется, исчез.
Задумываешься над словоблудием вокруг Пушкина в начале третьего тысячелетия, и невольно приходит на ум вопрос Гоголя: «Зачем он дан был миру и что доказал собою?» И обескураживающий нелепостью ответ самого же Гоголя: Пушкин – «вне зависимости от всего». В действительности, конечно же, как раз наоборот: от всего Пушкин в зависимости. Нет, не избавиться поэту в России от политической, религиозной, культурной и прочей опеки, от истерии и кликушества, не погулять по свету вне зависимости от всего.
Содержание
Какого роста был Пушкин, или Александр Сергеевич
почти по Фрейду. . . . . . . . . . . 5
Няня в венчике из роз. . . . . . . . . . 27
Сто тринадцатая любовь поэта. . . . . . . . 67
Изнанка роковой интриги. . . . . . . . . 121
Развод Татьяны, в девичестве Лариной. . . . . 140
«С Пушкиным на дружеской ноге». . . . . . . 177
«Исчезли юные забавы», или Страсти вокруг
одного стихотворения. . . . . . . . . 204
Фига в кармане как условие выживания. . . . . 234
Пушкин, Сталин и другие поэты. . . . . . . 257
Тотальный экстаз, или С кого начинать летосчисление. 286
Венки и бюсты на каждом абзаце,
или Кризис пушкинистики. . . . . . . . 315
