Таня слышала, как кто-то яростно сигналит в клаксон, сопровождая гудок цветистой бранью. В утренние часы люди спешили добраться до мест своего назначения.
Она подтянулась и медленно приняла сидячее положение. На это ушло несколько минут, но оно того стоило.
Таня оглядела обстановку, и у нее отвисла челюсть. «Ничего себе». В углу расположился китайский комод с четырьмя ящиками. Подобие его, только большего размера, стояло прямо перед кроватью. Ее ложе было изысканно украшено. Резное черное дерево… а может, красное или розовое, она не могла точно сказать. На деревянных столбиках и рамах были вырезаны цветы; китайское брачное ложе для молодоженов. Она прежде никогда не видела подобного.
Ее брат увлекался старинными вещами и частенько просил ее посетить вместе с ним антикварную лавку, но она всегда отказывалась. Он переехал в Филадельфию, оставив прощальную записку, а вскоре умер. Его не стало в одночасье. Таня уйму времени растратила впустую, проведя его не с семьей, не с друзьями, не наедине с собой; даже домашний пес не помнил кто она такая. А теперь взгляните на нее: изрезанная и вся в бинтах находится в доме странного человека.
Чтобы отвлечься, Таня прикоснулась к одному из резных цветков на столбике кровати. Она пробежалась по нему пальцами, погладила темные деревянные лепестки, которые были выполнены столь красиво и детально, что казалось, будто распускается живой цветок. «У кого-то — возможно, даже у Алека — хороший вкус».
Неожиданно в дверях появился Алек, застав девушку врасплох. Их взгляды встретились, и Таня почувствовала, что ее окутало теплом, словно подогретым медом залили слоеное тесто. Алек, ее спаситель. Тот, кто пару часов назад успокаивал ее, вошел в комнату, неся на серебряном подносе пакет из «Бургерамы». При других обстоятельствах она бы в него влюбилась, но в такой ситуации она не знала, что со всем этим делать.
От его улыбки у нее подскочил пульс. Ощущения были такими же знакомыми, как от цукатно-орехового кекса за рождественским столом. Глаза Алека засияли искрами зеленого льда, когда он посмотрел на нее. Эффект от его взгляда не замедлил сказаться в виде румянца на ее щеках и покалывания головы.
— Доброе утро, или в твоем случае — вечер.
— Вечер? Я считала, что сейчас утро. — Ей не верилось, что она проспала весь день. Должно быть, она действительно плоха. — Как долго я спала? — Взглянув в окно, Таня увидела, что небо потемнело, а не занялось рассветом.
— Целый день, — произнес он, открыв пакет и вытащив его содержимое. — Как ты себя чувствуешь?
Как она себя чувствует? Ей казалось, что все кости в ее теле переломаны. Создавалось впечатление, будто ей просверлили голову, а кожу искромсали на кусочки.
— Я чувствую себя больной, голодной и сплошь покрытой синяками. Были ли какие-нибудь упоминания о… — приступ боли заставил ее поморщиться. — Были ли какие-нибудь упоминания о случившемся в газетах?
— Нет еще.
— Ты можешь сказать, почему принес меня сюда?
— Я хотел лично позаботиться о тебе. Кроме того, возникло бы слишком много вопросов о моем участии в случившемся.
Алек надавил и повернул ее плечо — она завизжала от боли. Четыре с половиной визга — он убедился, что она отлично исцеляется.
— Полиция выяснит, что я была там.
— Я позаботился об этом. Они не обнаружат следов твоего пребывания в доме Клайнов.
— Я тебя знаю? — Она где-то видела его раньше. Воспоминания были смутными, все, что ей оставалось — запастись терпением. Со временем память к ней вернется.
Таня заметила нерешительность Алека.
— У нас у всех где-то есть двойники. Может, я напоминаю тебе кого-то из них?
— Откуда? — Никогда, никогда раньше она не встречала такого, как он. Алек был молчалив, внимателен, с чувством юмора, задумчив и… великолепен.
— Ешь, пока не остыло. — Он резко перевел разговор на другую тему. Мужчина был скрытен. Она его откуда-то знала, и в конечном счете она это вспомнит. Он не мог играть с ней в прятки слишком долго.
— Как ты узнал, что мне нравится «Бургерама»?
— Я читаю мысли, а сейчас приступай к еде.
К Тане постепенно возвращались мысли и воспоминания. В ее голове промелькнули картинки дождя и булыжной мостовой. Во время обеденного перерыва она направилась в «Бургераму» за гамбургером и картошкой-фри. У нее из рук выбили зонт. Это был он. По груди Тани разлилось чувственное тепло, которое достигло сосков, отчего они проступили сквозь простынь. Это был он.
