Сегодня он встретится с Данилой Пряхиным — лидером питерских национал-патриотов. И с Кульковым — предводителем коммунистов. И начнет поворачивать ситуацию в выгодном для себя направлении. Это даже интересно!
Сейчас Боровиков импровизировал. Первоначальный план, который они разработали с Маликовым, не включал в себя общение с коммунистами. И уж тем более, с националистами. Боровикова смешили все эти радикальные маньяки. Но теперь их можно было использовать очень даже неплохо… Да и они деньжат подзаработают. Согласятся, конечно, если не полные идиоты, на его предложение.
Боровиков снова посмотрел в крокодильи мертвые глаза. То, что сказал ему Пряхин, слегка озадачило Гриба… Надо же, Писателя уже не помнят! Какая фигура была, с каким блеском работал мужик! И прошло-то после его гибели всего-ничего — года три, что ли? Или четыре? И все! Как и не было. Неужели и его — Боровикова, Гриба — вот так же забудут?
Нет, подумал он, не забудут его так просто. Он-то уж постарается после себя оставить память. Хорошую или плохую — наплевать, это не важно. В исторической перспективе стирается грань между хорошим и плохим, стираются все эмоциональные оценки — остаются только факты, остается восхищение масштабом работы. Если, конечно, он был, этот масштаб.
Вот Гитлер, например. Или Сталин. С каким размахом работали! А Петр Первый? А Иван Грозный? Изверги ведь были. Изуверы, кровавые палачи. А кто сейчас об этом думает? Для порядка, конечно, интеллигентишки об этом шипят. Но и сами ведь всерьез не переживают — в себе не чувствуют «горе народное», «мучения адские», которым, по их словам, подвергали эти личности простой народ. Помнят только их дела — видят Петербург, выстроенный на болоте, там, где ни один нормальный человек не взялся бы строить не то, чтобы столицу империи, а просто городок приграничный.
Даже концентрационные лагеря — будь то ГУЛАГ или Освенцим — вызывают какое-то жуткое восхищение своим масштабом, своим размахом, своей какой-то самоуверенностью запредельной.
Нет, он, Гриб, оставит о себе память, он в свои игрушки поиграет так, что долго помнить будут! И партнеры по партии, и просто зрители, сгрудившиеся вокруг игорного стола.
Он протянул руку и нажал на клавишу пульта связи с офисными помещениями.
— Да, Артем Виленович, — раздался в динамике веселый девичий голос.
— Светуля…
— Слушаю.
— Зайди-ка ко мне. И принеси кофейку там, коньячку… На двоих.
— Сейчас сделаю.
Боровиков встал и прошелся по кабинету, потягиваясь и жмурясь. Странно, но настроение его было чрезвычайно хорошим. Вроде бы нервничать полагалось, волноваться, но Гриб чувствовал себя спокойно, и ему казалось, что это убийство, перечеркнувшее намеченные планы, может быть, даже к лучшему… Слишком Маликов зарывался, слишком оборзел. Стал считать, что его власть равна власти Гриба, что он, Игореша, может Боровикову советовать. И даже иной раз поступать по-своему.
Вот и доигрался. Ничего, он не один такой умный, незаменимых нет — это Боровиков тоже знал очень хорошо. А особенно — что нет незаменимых в Думе.
«Финансы решают все, — подумал Гриб с удовольствием, глядя на открывающуюся дверь. — Вот мы и решим. Без всяких Маликовых».
Света была одета в короткое платьице, под которым — Боровиков знал это совершенно точно — на ней имелись лишь узенькие трусики.
Секретарша поставила на стол поднос с чашечками, наполненными горячим, крепким кофе, с графинчиком коньяка, рюмочками и блюдечком с тонкими ломтиками яблок. Заедать коньяк лимоном Боровиков считал жлобством. Этому, кстати, его в свое время научил Писатель, который в подобных тонкостях очень хорошо разбирался.
— Не уподобляйся совкам, которые «красивую жизнь» знают только по хреновым фильмам категории «Б», — говорил ему в свое время Писатель. — Закусывай тем, что тебе нравится, и всегда будешь выглядеть естественно. А это и значит быть человеком светским. Хотя тебе это все совершенно не нужно. Ты и так мужик крутой и уважаемый. Перед тобой в любом случае все будут лебезить, пока крутости своей не утратишь…
Боровиков крутости не утратил — наоборот, стал даже много сильнее, чем был на момент того памятного ему разговора. Но выводы для себя сделал — и следовал в области закусок-выпивок советам профессионала.
