— Ну и ну! Короче, вот забомжевал. Казалось бы, все потерял, на самое дно ушел.
— Ну, положим, не на самое еще.
— А много ты-то про дно знаешь?
— Малость видел.
— Когда? Когда в ментовке работал?
— Да. А что? Это не то дно? Ты другое какое-то дно знаешь?
— Ладно. Пусть так… Ну, вот, короче, лежу на дне, лежу в говне. Ха, стихи!.. И случайно сталкиваюсь с бандитами. Начинаю у них пахать. Ты следишь?
— Слежу, слежу.
— Пашу, короче. Поднимаюсь. Заметь, при этом — сам в криминале не участвую.
— Это как же?
— А так. Я же при ресторане у них состоял. Ночной директор-администратор.
— Но ресторан-то бандитский?
— А какой у нас сейчас ресторан не бандитский? И что — все официантки и бармены там преступники?.. Ну, ладно, это тоже проехали, не в этом дело. Поднимаюсь, короче. Вот я уже не бомж, вот я уже буржуй. Ну, почти буржуй. Потом обувают меня. Подставляют. Свои же. Я от них отбиваюсь. Потом за хорошее поведение меня делают кем-то вроде главного. Следи — я из бомжа превращаюсь в начальника. Квартиру получаю…
Максимов встал с кресла и прошелся по комнате с видом экскурсовода.
— Неплохая хата, да?
— Ну-ну, — Карпов с интересом следил за действиями и речью своего товарища. — Дальше давай.
— Дальше — больше! — Максимов энергично взмахнул рукой. — Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Но, как в одном фильме сказано: «Будешь иметь сто рублей, будешь иметь и сто друзей». В общем, благодаря своему новому положению знакомлюсь со многими хорошими людьми.
— Ой ли?
— С тобой вот, например. Ты ведь тоже к нам прибежал: предпочел с нами работать, а не со своими ментами?
— Ну, положим.
— Положим, положим… Нас с тобой уже вместе подставляют. Да так, что, кажется, не выбраться. И что же?
— Что?
— Ну как это — «что»? Сидим вот целые, невредимые, и деньги даже есть какие-никакие. Ты работаешь, я отдыхаю. А банды нашей больше нет.
— Да, банды нет. Правильно. И мы живы-здоровы. Только тебе не кажется это все странным? Что мы вот так — сидим, живы-здоровы?
— Нет. Раньше казалось, — Максимов подошел к товарищу и взглянул через его плечо на экран монитора. — Новенькое что-то пишешь?
— Да нет, старое правлю. На новенькое сил нет.
— Ну, отдыхай, что у тебя — горит, что ли? Или сверху каплет?
— Да не могу я, Николаич, без работы. Не привык.
— Ха!.. И я не привык. Но больше не хочу. Хорош. Я выработался, Толик.
— Не называй меня Толиком, пожалуйста, мы же договаривались, Николаич.
— Ну, ладно, ладно… Я в твоих псевдонимах запутался. И какие-то они у тебя неяркие. Неправильные.
— Очень даже правильные. Неяркие — так и нужно. Не привлекают внимания. И почему ты, собственно, говоришь о них во множественном числе?
Максимов не ответил. Он продолжал мусолить папиросу, думая о чем-то о своем. Потом, словно проснувшись, покрутил головой и вернулся к своему монологу:
— Так вот. Я без работы теперь проживу будь здоров. Отдохну наконец-то… — Он помрачнел. — Хотя, Толька, это же я бодрюсь. Храбрюсь. Одним словом, выдрючиваюсь. Не в радость мне отдых. Слишком много трупов за всей этой нашей историей.
— Да, не без того…
Анатолий Карпов, в прошлом — следователь «убойного отдела» городской прокуратуры, ныне — автор популярных детективных романов, пишущий под псевдонимом Андрей Крупов, несколько раз щелкнул «мышкой», сохраняя информацию в компьютере, потом выключил машину и, крутанувшись в вертящемся кресле, повернулся к Максимову.
Действительно, за той историей, что накрепко связала этих совершенно непохожих друг на друга людей, осталось много крови, много чужого горя, много заработанных и потерянных денег и много неразрешенных загадок, которые мучили Карпова с каждым днем все больше и больше. И он понимал: рано или поздно загадки эти начнут разгадываться. А вот чем это обернется для него, Карпова, лично и для изрядно потрепанного жизнью мужика Николая Николаевича Максимова… Он ведь, и в самом деле, из простого опустившегося работяги вдруг превратился в лидера мощной преступной группировки, вслед за тем вместе с Карповым чудом избежал гибели — и сидит сейчас напротив, пыхтя, как ни в чем не бывало, своей «беломориной»… Чем все это закончится — большой вопрос!
