Появившиеся в газетах сообщения о письме Толстого к М. М. Дондуковой-Корсаковой вызвали в обществе большую тревогу (см. прим. к письму № 60). Многие обвиняли корреспондентку Толстого (ее фамилия была опубликована позднее) за бестактный поступок, за то, что желание группы православных было навязано Толстому. В некоторых газетах резко осуждали Дондукову-Корсакову (см., например, «Биржевые ведомости» 1908, № 10401 от 13 марта).
Толстому М. М. Дондукова-Корсакова писала в 1908 г. несколько раз. Письма ее оставались без ответа. По поводу письма к ней Толстого от 27 февраля она спрашивала, какую радость может привести общение между «братом и сестрой», не соединенными единой верой в бога. «Между вами и мною даже общее наше страдание о бедствиях нашей родины отражается настолько различным образом, что делиться с вами моей глубокой скорбью вы сами меня не допустите... Как же мне к вам приблизиться и в чем проявится, что общение со мною вам очень радостно? Напишите мне об этом, и по моей Христовой любви, горячей непосредственной любви, постараюсь вас понять». На конверте помета Толстого: .
58. Арвиду Ернефельту (Arvid Järnefelt).
1908 г. Февраля 28. Я. П.
Очень рад был получить ваше письмо, милый Арвид, хотя и грустно было узнать, что вам тяжело было.>1 Будем крепиться, милый друг: для христианина не может быть ничего дурного, кроме того, что в нем самом. А то, что в нем самом, в его власти.
Что же касается письма ваших журналистов, то я никак не могу исполнить их желания, т[ак] к[ак] не знаю и не могу знать никакой Финляндии, так же как не знаю и не могу знать никакой России. Знаю я людей, живущих в разных местах земного шара, более или менее близких мне никак не п[отому], что они, по странному заблуждению, считают себя подданными такого или иного правительства и привыкли говорить на том или ином языке, а потому, насколько мы соединены с ними одним и тем же пониманием>2 жизни и взаимной любовью, вытекающей из такого понимания.
Нот никакого условия жизни, при котором люди — добрые люди — могли бы совершать такие ужасные преступления, как те, которые совершаются во имя патриотизма. Понимаю я, что угнетенные народности, как польская, финляндская, могут особенно легко поддаваться этому страшному искушению, но все-таки не могу без жалости думать о людях, которые поддаются ему. Вот всё, что могу сказать им.
Прощайте, милый друг Арвид, пожалуйста почаще пишите мне. Очень рад буду иметь общение с вами, потому что душевно люблю вас.
Лев Толстой.
1908. 28 фев.
Печатается первая часть письма но автографу, вторая по подлиннику, написанному на машинке. На втором листе автографа Толстой зачеркнул второй абзац, и письмо полностью было переписано на машинке (этот абзац в новой редакции). Адресату был послан подлинник, написанный на машинке, и первый (неисправленный) лист автографа. В подлиннике подпись и дата вырезаны. Воспроизводятся нами по публикации в «Огоньке». Впервые опубликовано почти полностью в финляндском журнале «Valvoja» 1908, от 10 апреля н. ст. Перепечатано в русских газетах 29 марта 1908 г., и в журнале «Огонек» 1908, № 14 — часть письма, подпись и дата воспроизведены факсимильно. Опубликовано полностью в ПТС, II, № 506.
Об Арвиде Александровиче Ернефельте (1861—1933) см. т. 68, стр. 23.
Ответ на письмо Ернефельта от 7 марта н. ст. 1908 г. Ернефельт от своего имени и от имени группы общественных деятелей и литераторов просил Толстого высказаться о финляндских делах. К письму было приложено циркулярное обращение, в архиве не сохранившееся.
>1 А. Ернефельт писал: «Извините мне, что я так долго не пишу вам, но жизнь у меня была все это время трудная, а любовь к вам не давала жаловаться».
>2 Далее печатается по подлиннику, написанному на машинке.
59. Вел. кн. Николаю Михайловичу.
1908 г. Февраля 28. Я. П.
28 февраля 08 г. Ясная Поляна.
Очень благодарю Вас, милый Николай Михайлович, за доброе письмо Ваше. Мне теперь совестно вспоминать о моем письме 1906 года.>1 Вызвано оно было тем, что я что-то писал резкое и недоброе о царской фамилии.>2 И думаю себе: общение с Вами — и такое недоброе отношение к близким Вам людям. Это вызвало мое письмо. Теперь я бы не написал этого. Вы не можете себе представить, как изменяется жизнь, приближаясь к старости, т. е. к смерти. Я именно чувствую, что рост духовный идет как бы обратно пропорционально квадратным расстояниям от смерти, всё лучше и лучше. Надеюсь, что Вы доживете до этого и испытаете это. Теперь же мне дороже всего любовное общение со всеми людьми, безразлично кто они: цари или нищие. И потому для меня Ваше доброе письмо, уничтожившее то нехорошее отношение, которое вызвало мое, было для меня особенно дорого. Душевно благодарю Вас. Если Вы захотите прислать мне те в высшей степени интересные материалы, о которых пишете, то я буду очень благодарен.
