Іис[усъ]. Другихъ я не знаю — себя знаю. Знаю, что живъ я Богомъ, что въ жизни моей Богъ всегда со мной, и потому служу одному Богу.>6
Ни Іисусъ не побѣдилъ — ни дьяволъ не побѣдилъ, но каждый высказалъ свои основы. Разница только въ томъ, что Іисусъ понялъ все то, что сказалъ дьяволъ, а Дьяволъ не понялъ того, что сказалъ Іисусъ.
Еще два слова: Вы пишете, что моя мысль та, что Евангеліе есть проповѣдь аскетизма. — Совершенно обратное. Евангеліе есть возвѣщеніе о благњ въ жизни, — только въ жизни.
2. Вашъ аргументъ, что вы не убиваете себя, зная тщету жизни, потому же, почему вы не перестаете ѣсть, зная тщету ѣды, не вѣренъ. 1, Потому, что ѣда имѣетъ цѣль — жизнь, а жизнь не имѣетъ цѣли. 2, Потому, что нѣтъ такого лекарства, чтобы перестать ѣсть, а есть лѣкарство, чтобы перестать жить — пистолетъ. —
Іоан[нъ] I. 18. Бога никто никогда не позналъ и не познаетъ, только разумѣніе явило Бога. І[оа]н[нъ] I, 1. Начало всего разумѣніе и разумѣніе есть Богъ, І[оа]н[нъ] I, 12. Разумѣніемъ все произошло, и безъ разумѣнія не произошло ничто изъ того, что произошло.
Разумѣніе есть Богъ, и ни о какомъ другомъ Богѣ мы не имѣемъ права говорить. — Разговоры о Богѣ въ природѣ, о Богѣ, сидящемъ на небесахъ и творящемъ, о волѣ Шопенгауера,>7 о субстанціи Спинозы,>8 о духѣ Гегеля,>9 одинаково произвольны и ни на чемъ не основаны.
То, что я знаю себя существующимъ, и все, что я знаю, происходитъ отъ того, что во мнѣ есть разумѣніе, и его то называю Богъ, т. е. для меня начало всего. О томъ началѣ, которое произвело весь міръ явленій я ничего не знаю и не могу знать.
Разумѣніе есть тотъ свѣтъ (lumen), которымъ я что нибудь вижу, и потому, чтобы не путаться, далѣе его я не иду. Любить Бога поэтому, значитъ для меня любить свѣтъ разумѣнія; служить Богу, значить служить разумѣнію; жить Богомъ — значить жить въ свѣтѣ разумѣнія.
Вы скажете, нельзя заставить себя любить или не любить разумѣніе. А я скажу: заставить себя любить разумѣніе не то что нельзя, но это не имѣетъ смысла. Мы любимъ только наше разумѣніе, но можно поставить себя въ такое положеніе, чтобы бояться свѣта разумѣнія.
І[оа]н[нъ] 3. 19. Разумѣніе людей состоитъ въ томъ, что, хотя свѣтъ есть во всѣхъ людяхъ, есть такіе, которые предпочитаютъ тьму свѣту, потому что дѣла ихъ злы. Кто дѣлаетъ зло, тотъ боится свѣта и не идетъ къ свѣту, чтобъ не видно было ему самому, что дѣла его злы. А кто дѣлаетъ правду, тотъ идетъ къ свѣту, чтобы ясно было ему самому, что дѣла его въ разумѣніи сдѣланы. — И потому заставить себя любить разумѣніе нельзя и не зачѣмъ: въ немъ жизнь и его нельзя не любить; но можно и должно избѣгать того положенія, при которомъ непріятенъ свѣтъ и выгодна темнота.
И это отвѣчаетъ на другой вопросъ, что такое благо? Блага абсолютнаго нѣтъ во внѣшнемъ мірѣ. Одно истинное благо есть наибольшій свѣтъ разумѣнія, при которомъ человѣкъ можетъ сдѣлать наивѣрнѣйшій выборъ. — Въ совершенной темнотѣ я изобью ноги и голову; при маломъ свѣтѣ я хоть огражусь отъ бѣды, и найду, чтò мнѣ нужно; при большомъ свѣтѣ, я еще больше могу сдѣлать того, чтò мнѣ хорошо. И потому наибольшій свѣтъ есть наибольшее благо. Вотъ такой-то наиболыьшій свѣтъ въ темнотѣ, въ которой я жилъ, дало мнѣ ученiе Христа. И такой свѣтъ, при которомъ жизнь не представилась мнѣ, какъ прежде, безсмысленнымъ зломъ, а разумнымъ благомъ для меня, для всѣхъ и при всѣхъ возможныхъ условіяхъ.
Сущность этого разумѣнія та, что счастье представляется не въ томъ, чтò можетъ составлять хоть малѣйшее горе другихъ людей, а въ томъ, чтò прямо содѣйствуетъ радости и счастью другихъ людей. Самое короткое и ясное по мнѣ выраженіе его съ этой стороны, то, что счастье въ томъ, чтобы не противиться злу и прощать и любить ближняго. И это не приказаніе, не правило, a опредѣленіе того, въ чемъ при свѣтѣ христіанскаго разумѣнія состоитъ счастье людей, къ чему при этомъ свѣтѣ, если люди не будутъ бояться его, будутъ сами собой стремиться ихъ желанія.
Если желанія мои не стремятся къ этому, я, разумѣется, не могу сказать себѣ: давай я буду видѣть благо въ непротивленіи злу, въ прощеніи, смиреніи и любви
