1880 г. Сентября 26? Я. П.
Дорогой Афанасій Афанасьевичъ.
Страховъ пишетъ>1 мнѣ, что вы жалуетесь на меня. Вы жалуйтесь и ругайте меня и лучше всего мнѣ самому — я это ужасно люблю; но по прежнему пишите, заѣзжайте и любите меня. Что вашъ Шопенгауеръ.>2 Я жду его съ большимъ интересомъ. Не для того, чтобы сказать то, чтò вамъ интересно, но это правда. Я очень много работаю. Всѣ у насъ здоровы. Жена вамъ кланяется. Нашъ общій поклонъ Марьѣ Петровнѣ.
Вашъ Л. Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Впервые опубликовано в книге А. А. Фета «Мои воспоминания», II, М. 1890, стр. 372. Датируется на основании пометки рукой Фета: «26 сент. 80», сделанной на основании штемпеля (конверт не сохранился), но неизвестно какого — отправления или получения.
>1 Письмо Н. Н. Страхова неизвестно.
>2 Артур Шопенгауэр (1788—1860). Фет в то время занимался переводом его сочинений на русский язык.
* 31. А. А. Фету. Черновое.
1880 г. Октября 10—15? Я. П.
Дорогой Афанасій Афанасьичъ.
Бентамъ>1 мудрецъ говоритъ, что intérêt и plaisir>2 только подвинетъ человѣка что нибудь сдѣлать, — у Христа немножко (на мой разумъ) поглубже это. Вся книга ученія его называется: возвѣщеніе о благѣ, и вся только наполнена тѣмъ, чтобы показать признаки несомнѣннаго блага. Чтобы пьяница, скупецъ, сладострастникъ, онанистъ умѣли бы разбирать, въ чемъ настоящее благо. А то по Бентаму онанистъ испытывая plaisir въ своемъ упражненіи будетъ предаваться ему до конца дней, и не можетъ усумниться въ дѣйствительности этого блага. Вы не повѣрите какъ мнѣ смѣшно читать такія разсужденія какъ ваши (а я только это и слышу). Всѣ разсужденія эти клонятся къ тому, чтобы показать, что все, что сказано въ Евангеліи — пустяки, и доказывается это тѣмъ, что люди любятъ жить плотью, или иначе, — жить какъ попало, — какъ каждому кажется хорошо, и что такъ жили и живутъ люди. Комизмъ этого разсужденія состоитъ въ томъ, что Евангельское ученіе начинаетъ съ того, что признаетъ эту точку зрѣнія, утверждаетъ ее съ необычайной силой, и потомъ объясняетъ, что этой точки зрѣнія недостаточно, и что въ числѣ безсчисленныхъ рlаіsіr’овъ жизни надо умѣть узнавать настоящее благо. Ну развѣ не смѣшно бы было, еслибы математикъ сталъ доказывать вамъ, что данная фигура не есть кругъ, а вы бы не слушая его — убивались бы, утверждая ему, что фигура — кругъ. Да постойте. И, именно, ваше представленіе о томъ, что эта фигура есть кругъ, и беру за основаніе моихъ доводовъ. Я признаю его; но чтобъ узнать, кругъ это или не кругъ — слѣдите за моими доводами. Вотъ это я со всѣми испытываю, и съ особенной яркостью и очень похожъ съ Тургеневымъ>3 и съ вами, но съ той разницей, что нелогичность въ Тургеневѣ не удивляетъ меня, а въ васъ — удивляетъ. Все, что вы говорите о томъ, что книга — книга, т. е. отвлеченность — отвлеченность, а жизнь — жизнь, и заявляете свои права, и отъ нихъ не уйдешь, все это въ Евангеліи сказано и сказано съ такой яркостью и силою, съ какой намъ не сказать. Признаніе неизбѣжности плотской жизни есть первая посылка необходимая для выраженія ученія. Она высказана и признана много и много разъ. Напомню вамъ хоть искушеніе въ пустынѣ.>6 Все, что вы пишите, есть только маленькая частица того, что сказано тамъ.
Дьяволъ. Чтó, Сынокъ Божій, — проголодался. Хлѣба то не сдѣлаешь разговорами.
Іис[усъ]. Я не хлѣбомъ живъ. Я живъ — Богомъ.
Дьяв[олъ]. Разговоры слыхали мы. А коли Богомъ ты живъ, а не своей заботой о себѣ — такъ, ну-ка, чебурахнись отсюда, небось сынокъ Божій, — а бережешься. —
Iис[усъ]. Я знаю, что Богъ всегда со мною (почему таково значеніе искушать Бога, вы можете найти въ Второзак[оніи]>4 и Исходѣ>5 XVII).
Дъяв[олъ]. Этого, братъ, я ничего не понимаю, a дѣло за себя говоритъ. Жрать хочется и себя бережешь. Такъ-то и всѣ люди. Всѣмъ жрать хочется, и всѣ себя берегутъ. Только всѣ не болтаютъ вздора, какъ ты — а признаютъ это и служатъ и хлѣбу, и своему тѣлу. И вотъ глядя какъ всѣ жили и живутъ, и ты живи такъ же. —
