ПСС. Том 59. Письма, 1844-1855 гг. - страница 190

Шрифт

Интервал

интересен и делен. Не пренебрегайте подобными очерками: о солдате, ведь, и наша литература доныне ничего не сказала, кроме пошлости. Вы только начинаете и в какой бы форме ни высказали вы всё, что знаете об этом предмете, — всё это будет в высшей степени интересно и полезно. Панаев передал мне ваше письмо, где вы обещаете нам скоро прислать «Юность», пожалуйста, присылайте. Независимо от журнала, я лично интересуюсь продолжением вашего первого труда. Мы приготовим для юности в X или XI кн., смотря по времени, как она получится. Деньги вам будут на днях посланы. Я поселился на зиму в Петербурге и буду рад, если вы напишёте мне несколько строк при случае. Примите уверения в моем искреннем уважении. Н. Некрасов. Мой адрес: в Малой Конюшенной, дом Имзена, или в контору «Современника» («Литературные приложения к «Ниве», 1898, № 2).

Донесение о последней бомбардировке и взятии Севастополя союзными войсками. См. т. 4.

* 108. Н. А. Крыжановскому (черновое).

1855 г. Сентября 3. Севастополь.

Ваше Превосходительство!

Весьма боюсь, что я взялся не за свое дѣло, потому что не смотря на усердную 2-хъ дневную работу то, что я сдѣлалъ, кажется мнѣ изъ рукъ вонъ плохимъ и недостаточнымъ.

Впрочемъ свѣденія о бомбордированіи очень недостаточны, особенно съ лѣваго фланга, а о ходѣ приступа часто противорѣчатъ другъ другу. Мнѣ много помогли разсказы очевидцевъ {полевыхъ же артилеристовъ), такъ что въ описаніи хода приступа собственно на Малаховъ Курганъ,^>1 мнѣ кажется, что л не ошибаюсь. Вы сами рѣшите это.

3 сентября.

Съ истиннымъ уваженіемъ и преданностью имѣю честь быть Вашего Превосходительства покорнѣйшій слуга Гр. Л. Толстой.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Текст письма написан на обороте л. 5-го рукописи «Донесения о последней бомбардировке и взятии Севастополя союзными войсками» (4 т., стр. 79). Впервые опубликовано почти полностью В. И. Срезневским в примечании к «Донесению» в 4 т., стр. 418.

Николай Андреевич Крыжановский (р. 30 октября 1818 г., ум. 29 апреля 1888 г.) окончил артиллерийское училище в 1837 г. В 1842—1850 гг. находился в войсках Черноморской береговой линии. С начала Восточной войны 1853—1856 гг. занимал должность начальника артиллерии Южной армии и участвовал в осаде Силистрии. С открытием Крымской кампании Крыжановский отправился в Севастополь, где состоял начальником штаба артиллерии и где был сильно контужен. Принимал деятельное участие в сражении при Черной речке 4 августа 1855 г. В 1857—1860 гг. был начальником Михайловского артиллерийского училища и Артиллерийской академии. В 1865—1881 гг. Крыжановский был Оренбургским генерал-губернатором и командующим войсками округа.

С последних должностей вследствие раскрытых сенаторской ревизией злоупотреблений по раздаче башкирских земель, совершенных подчиненными Крыжановского, он был уволен без прошения. Крыжановскому принадлежат ряд трудов по военному делу, по военной истории и роман.

В сентябре 1876 г. Толстой в бытность свою в Оренбурге посетил Крыжановского.

Письмо является сопроводительным при посланном начальнику штаба артиллерии Крымской армии Н. А. Крыжановскому «Донесении о последней бомбардировке и взятии Севастополя союзными войсками».

^>1 Одно из главнейших укреплений Севастополя, расположенное на восточной стороне оборонительной линии, между 2-м и 3-м бастионами.

* 109. Т. А. Ергольской.

1855 г. Сентября 4. Севастополь.

Chère et excellente tante!

Le 27 il y a eu une grande et glorieuse affaire à Sebastopol.^>1 J’ai eu le bonheur ou le malheur de venir juste le jour de l’assaut en ville; en sorte que j’ai assisté à l’affaire, et que j’y ai même pris un peu part comme volontaire.^>2 Ne vous effrayez pas, je n’ai presque pas couru de danger. Le 28, mon jour de naissance, a été pour la seconde fois de ma vie une journée mémorable et triste pour moi: pour la première fois, il y a 18 ans de cela, c’était la mort de la Tante Alexandrine,^>3 à présent la perte de Sebastopol. J’ai pleuré quand j’ai vu la ville en flammes et les drapeaux français sur nos bastions et en général, c’était sous plusieurs rapports une journée bien triste. Valentin Calochine, que j’ai beaucoup aimé ici, est perdu, sans qu’on sache ce qu’il est devenu.