Писалъ коротенькое письмо Ч[ерткову], и хорошее отъ него. Согласенъ съ нимъ.
27 Іюля. Опять все тоже. Но только какъ будто затишье передъ грозой. Андр[ей] приходилъ спрашивать: есть ли бумага? Я сказалъ, что не желаю отвѣчать. Оч[ень] тяжело. Я не вѣрю тому, чтобы они желали только денегъ. Это ужасно. Но для меня только хорошо. Ложусь спать. Пріѣхалъ Сережа.
Письмо отъ Тани — зоветъ, и Мих[аила] Серг[ѣевича]. Завтра досмотрю.>[229]1) Исторія наказанія есть постоянная его отмѣна. Іерингъ.
2) Спасаясь отъ разбойниковъ случайныхъ, признаваемыхъ разбойниками, мы отдаемся в руки разбойниковъ постоянныхъ, организованныхъ, признаваемыхъ благодѣтелями, отдаемся въ руки правительствъ.
3) Человѣкъ сознаетъ себя Богомъ и онъ правъ, п[отому] ч[то] Богъ есть въ немъ. Сознаетъ себя свиньей, и онъ тоже правъ, п[отому] ч[то] свинья есть въ немъ. Но онъ жестоко ошибается, когда сознаетъ свою свинью Богомъ.
4) Старушка говоритъ, что міръ и человѣка сотворилъ Батюшка Царь Небесный, а ученый профессоръ, что происхожденіе человѣка есть результатъ борьбы видовъ за существованіе и что міръ есть тоже продуктъ эволюціи.
Разница между этими двумя воззрѣніями, и явно въ пользу старушки, та, что старушка своими словами о творчествѣ Батюш[ки] Царя Небеснаго явно признаетъ, какъ въ происхожденіи человѣка — его души, такъ и въ происхожденіи міра, нѣчто непонятное, недоступное уму человѣческому; ученый же професоръ хочетъ своими крошечными наблюдені[ями] и выводами изъ нихъ, хочетъ прикрыть то основное, непонятное и недоступное, что должно быть признано и отдѣлено отъ доступнаго и понятна[го] для того, чтобы это доступное и понятное было дѣйствительно доступно и понятно.
5) Мы не признаемъ законъ любви, свойственный человѣку, открытый намъ всѣми величайшими мудрецами міра и сознаваемый нами въ нашей душѣ, потому что мы не видимъ его на вещественных явленіяхъ міра, [а] видимъ, видимъ въ вещественномъ мірѣ законъ борьбы, свойственный животнымъ и потому признаемъ законъ борьбы, приписывая его человѣку. Какое ужасное и грубое заблужденіе! А оно то считается міросозерцаніемъ, свойственнымъ самымъ просвѣщеннымъ людямъ.
6) Хорошо спросить себя: что, согласишься ли ты, дѣлая то, что ты считаешь дѣломъ Божьимъ — своимъ назначеніемъ, не говоря уже о личномъ счастьи, согласишься ли быть всѣми осуждаемымъ и презрѣннымъ? Хорошо спросить себя и отвѣтить: да, но къ счастью, такого положенія, при которомъ человѣкъ, дѣлая дѣло Божіе, не нашелъ бы ни въ комъ сочувствія, такого положенія никогда не было и не можетъ быть.
28 Іюля. Все тоже нездоровье — печень и нѣтъ умствен[ной] дѣятельности. Дома спокойно. Пріѣхала Зося. Ѣздилъ съ Душаномъ, Сережа тутъ былъ. Слава Б[огу], все было преувеличено. Да, у меня нѣтъ ужъ дневника, откровеннаго, простого дневника. Надо завести.
29 Іюля. Поша пріѣзжаетъ, я радъ. Все ничего не работаю. На душѣ не дурно. Хорошій юноша Борисовъ былъ. Ѣздилъ съ Душаномъ. Сыновья, оч[ень] тяжело. Написалъ Ч[ерткову] письмецо. Зося пріятна своей худож[ественной], литературн[ой] чуткостью. Письма мало интересныя. Винтъ вечеромъ. И хороший разговоръ съ Николаевымъ. Думалъ хорошо о томъ, какъ надо отучать себя отъ мысли о будущемъ и еще о томъ — не помню.
30 Іюля. Здоровье немного лучше, много спалъ. Оч[ень] интересныя письма. Ничего не дѣлалъ, кромѣ писемъ. Ѣздилъ къ Ив[ану] Ив[ановичу], отдалъ корректуры. Дома обѣдъ. Поша съ дѣтьми, Голд[енвейзеръ]. Съ сыновьями также чуждо. Думалъ хорошо о необходимости молчанія. Буду стараться.>[230] Ложусь спать, проводивъ Зосю. С[офья] А[ндреевна] огорчилась отъ того, ч[то] не пригласили ее играть. Я ничего не говорилъ. Такъ и надо.
31 Іюля. Все не бодръ, особенно умственно. Ничего не пишу — тѣмъ лучше. Письма неинтересныя. С[офья] А[ндреевна] хорошо говорила о вчерашнемъ, признавая свою чрезмѣрную чувствительность. Оч[ень] хорошо. Я ѣздилъ съ Душаномъ. Послѣ обѣда хотѣлъ читать, пріѣхали Ладыжинск[іе] и много говорили, и я много говорилъ лишняго. Получилъ письмо отъ Ч[ерткова] и отвѣтилъ ему нѣсколько словъ. Все хорошо. Ложусь спать.
1 Авг. Е. б. ж.
