Эта сравнительная мягкость приговора объясняется исключительно присутствием на процессе Льва Николаевича. Вероятно оно оказало известное влияние на ход предыдущего дела крестьян. Всемирно признанный моральный авторитет Толстого ощущался даже верными исполнителями воли министра юстиции, членами уголовного департамента судебной палаты и ее председателем, людьми, главнейшей служебной обязанностью которых была расправа с врагами самодержавия и довершение разгрома движения 1905 года. В присутствии Толстого неловко, невозможно было оборвать защитника, пренебрегать данными, говорящими в пользу подсудимого, круто вести дело в сторону обвинения. Но это еще не всё, возможно и другое. В присутствии Толстого, который безбоязненно, перед лицом всего мира, клеймил самодержавие, Толстого, к голосу которого, осуждавшему самодержавие и политические расправы, прислушивались с уважением все, в том числе и те, кто не разделял его политических и философских воззрений, — невозможно было подвергнуть одному из тягчайших наказаний мальчика, по сути дела виноватого только в том, что он во многом разделял взгляды самого Толстого и что он был увлечен общим могучим потоком революционного взрыва 1905 года. Сделать ответственным за это движение нервного, увлекающегося мальчика было до такой степени ясно несправедливо и жестоко, что на глазах у Толстого палата на это не решилась, хотя и имела бы на то достаточно формальных оснований... Я не знаю дальнейшей судьбы Афанасьева. Это был болезненный, нервный юноша, который просил защитника об одном: не смягчать содеянных им «преступлений» ссылкой на его душевную неуравновешенность».
Об этом же см. Б. Гольденблат, «Лев Николаевич Толстой в суде. Из воспоминаний защитника». «Известия тульской кооперации» 1918, XXII, стр. 4—5.
100. 9>20. Прочел письма и немного ответил. — Какие письма прочел Толстой утром 16 января, в точности не установлено, ответил же он на письмо Ляпиной. Любовь Николаевна Ляпина (р. 20 сентября 1896 г.), в 1910 г. ученица Пятигорской женской гимназии. Она писала Толстому, что решила отравиться и, как к последней надежде, обратилась к нему с письмом, в котором просила: «Ответьте мне не позднее чем через неделю. Ради бога!!!!!» Толстой, отвечая Ляпиной, писал: «Надо не думать о том, чем я могу быть полезной, не спрашивать, зачем жить, а знать и верить, что моя жизнь нужна тому, который меня послал в жизнь и делать то, чего он от меня хочет. А хочет он только того, чтобы я был в любви со всеми.
Посылаю вам книг, в которых яснее сказано все это. Л. Т.
Очень, очень советую вам вникнуть в то, что я пишу вам. Я пишу обдуманно. Жизнь должна быть радость и будет вам радость, если вы только поверите не мне, а Христу и всем мудрым и святым людям мира. Лев Толстой.
Теперь я жду от вас ответа. 16-го января 1910 г.».
В своем ответном письме Толстому от 16 февраля 1910 г. Ляпина писала: «Вы сделали для меня очень, очень много! Я всю жизнь буду считать вас своим спасителем и наставником, Вы спасли меня от смерти...» В настоящее время (октябрь 1929 г.) Л. Н. Василова замужем за инженером Василовым, живет в Ташкенте и преподает русскую литературу в педтехникуме. Подробнее см. т. 81, прим. к вышеприведенному письму Толстого.
101. 9>29. Дорогой с Дуги[аном] хорошо говорили о Массарике. — Фома Осипович Массарик (Thomas Garique Masařyk p. 7 марта 1850 г.) — чех, профессор философии в Пражском университете, автор ряда научных трудов по философии и социологии, с 1920 г. президент Чехо-словацкой республики. Находился в переписке с Толстым. В Ясной поляне был два раза: в апреле 1888 г. и 30 марта 1910 г. См. дальнейшие записи в Дневнике и прим. 453 и 458.
102. 9>30—31. не могу удержаться от радости [по поводу] выхода в Одессе Кр[уга] Чт[ения]. — Второй том «Круга чтения», изданный в 1906 г. «Посредником», не мог выйти в свет, так как был запрещен московской цензурой. Редактор-издатель газеты «Одесский листок» В. В. Навроцкий в память тридцатишестилетия «Одесского листка» издал полностью «Круг чтения», Одесса 1910, и 2 января 1910 г. отправил Толстому 5 экземпляров. Как свидетельствуют Д. П. Маковицкий и В. Ф. Булгаков, Толстой был очень обрадован появлением полного «Круга чтения».
