Я взглянул на нее, и образ, словно пестрая птица, стремительно вспорхнул у меня в голове. Затем я еще раз почувствовал стену слепого ожесточения Зибелинга.
— Как они связаны с Рубаем? И зачем? — спросил я его.
— Случайно. Первоначально гидраны были очень далеки от всего этого. — Голос Зибелинга стал еще более мрачным. — Они обнаружили присутствие людей-псионов на планете, а Рубай позаботился о том, чтобы втянуть их в свои грязные дела, внушая им, что он действует в их интересах и собирается уничтожить шахты.
— Ведь их предки оставили им… — пробормотал я. — Но каким образом гидраны вообще оказались здесь? Что они здесь делают? И все ли гидраны такие, как они?
— Не знаю, — оборвал Зибелинг, и это была очевидная ложь; воспоминания теснились в его голове в океане запутанных чувств.
— Да ладно, черт возьми! Для меня это очень важно. Я знаю, что вы знаете — вы же сами говорили, что были женаты на гидранке.
— Я не хочу затрагивать эту тему. — Он вытолкнул меня из своего сознания.
— Да какого черта? Я же не прошу рассказать мне историю вашей жизни…
— (Именно на этом ты настаиваешь), — спокойно передала мне Джули. — (Ты не можешь обойти эту тему.)
— (Что-что?) — Я перешел на прямой контакт с ней, гораздо более эффективный, чем слова. Я увидел, как изменилось лицо Зибелинга, когда он понял, что происходит. — (Джули, скажи мне в конце концов, почему он меня так ненавидит?)
— (Ты ошибаешься…)
— (Да нет же! Я почувствовал это с самого первого его взгляда. Все, что я ни делаю, он воспринимает в искаженном виде. В чем я перед ним виноват?)
— (Дело не в тебе, а…)
— (В том, кто я такой.) — закончил я за нее. — (Потому что я полукровный уличный мусор?)
Она тихо покачала головой.
— (Нет, это не то, что ты думаешь.) — Она давала мне понять, что на самом деле я не был тем, за кого себя принимал. — (Кот, пойми, он все потерял — жену и единственного сына…)
— (Ну а я здесь при чем?)
— (В этом объяснение. Он ненавидит не тебя, а… самого себя.)
И за меньшую долю секунды, чем потребовалось бы для моего повторного вопроса, Джули показала мне истину, представив Зибелинга в молодости, увлеченного медициной, полного амбиций, влюбленного в молодую жену и зеленоглазого сына, готового делиться своим счастьем с первым встречным.
— (Он действительно любил их), — подумал я.
Но жена Зибелинга посвятила свою жизнь борьбе за права гидранов в сообществе Федерации. Она вернулась на родную планету во время разделения сфер влияния между синдикатами, пытаясь остановить депортацию своего народа.
Зибелинг отговаривал ее, считая, что она подвергает себя опасности. Но это лишь рассердило ее, и она уехала, взяв с собой маленького сына. Вскоре она погибла; он был уверен, что ее убили, хотя доказательств не отыскали. Судьба их сына осталась неизвестной — погиб ли он, или подвергся депортации вместе с остальными гидранами, которые как пыль по ветру рассеялись по всей Федерации.
Зибелинг видел тело жены, но что произошло с сыном, осталось тайной. Никто из гидранов не мог сообщить ему ничего по этому поводу, а представители участвовавших в депортации синдикатов — тем более. Зибелингу так и не удалось найти хоть какой-то след.
— (Он клянет себя, он уверен, что потерял их только потому, что не поехал с ними, и за то еще, что он… человек. Помнишь тот стеклянный шарик, который ты взял?) — Я тихо улыбнулся, Джули этого не заметила. — (Он принадлежал его жене и их сыну. Шарик настроен на восприятие энергии гидранов. Только очень близкое к ним существо способно изменить изображение в этом шарике, и тебе это удалось. Ты постоянно напоминаешь ему о его трагедии, заставляешь его переживать все вновь, потому что ты очень похож…)
— На моего сына? — вслух сказал Зибелинг, обрушив стену внешнего молчания.
Джули замерла, побледнела, а затем залилась краской, сожалея о том, что сделала.
— Черт побери, Джули! — начал Зибелинг. Это был голос не разгневанного, а глубоко страдающего, раненного в самое сердце человека. Он не закончил фразы.
Между ними натянулась напряженная нить внутреннего контакта, и на этот раз не у дел оказался я. Железная хватка, которой Зибелинг сдавил себя, внезапно ослабла, почти против его воли. Он вновь обернулся ко мне. Я вжался в угол, желая провалиться сквозь землю. Я не хотел знать или слышать его слов, объяснений и причин того, что я…
