Психоз 2 - страница 33

Джан торопливо отогнала от себя эту мысль. Дрисколл не был профаном — за ним тянулся длинный шлейф нашумевших фильмов. Во всяком случае, он доставал на них деньги, и именно это имело значение. Он знал бизнес, знал, где деньги, знал, где зарыты тела.

Тела. Пять жертв, сказал Рой. Не думай об этом.

Она обернулась и увидела Роя, который уже сидел в углу спиной к двери. Не заметив ее появления, он, наклонившись вперед, разговаривал с Полом Морганом, еще одной звездой фильма.

Да будет тебе, мысленно произнесла она. Ты не звезда. Пол — вот кто действительно делает погоду.

А почему нет? Пол Морган — это почти учреждение. Стоя на фоне окна, он напоминал миниатюрную модель собственного экранного образа. Она до сих пор не понимала, почему он взялся за столь необычную роль, как Норман Бейтс.

Но и он, вероятно, не понимал, почему ей, а не какой-нибудь именитой актрисе досталась главная женская роль. Может, поэтому он не обратил на нее внимания, когда она вошла? Если вдуматься, Пол Морган и десятка слов не сказал ей с тех пор, как ее утвердили на эту роль.

Какова бы ни была причина, с этим нужно было что-то делать, и побыстрее. Разговори его, погладь, сделай так, чтобы он подумал, будто он тут главный, а ты — так, где-то сбоку.

Джан направилась было к двум мужчинам, но тут кто-то обхватил ее за талию, и она остановилась. В то же мгновение повезло каким-то тошнотворным запахом.

Хорошо, что у нее на лице уже была улыбка, заготовленная для Моргана; теперь она могла одарить ею Санто Виццини. Дело было не в том, что он не заслуживал улыбки, адресованной лично ему; в конце концов, именно его стараниями она получила эту роль. Просто нелегко изображать радостные эмоции при виде мужчины с усами как у гусеницы. Запах его одеколона был одуряющим, а когда его пальцы заскользили по ее бедру, у Джан по спине побежали мурашки.

Она быстро повернулась, продолжая улыбаться и надеясь искупить этим то, что уклонилась от его дальнейших прикосновений.

— Мистер Виццини…

— Санто. — Толстые губы под гусеницей раздвинулись, и она зашевелилась. — Прошу вас, не надо церемоний.

Джан кивнула. Понимаю тебя, мерзавец. Ничего не надо — просто ложись.

Но вслух она этого не сказала. К счастью, ей вообще ничего не пришлось говорить, потому что в этот момент беседу прервал голос Марти Дрисколла.

— Меня ни для кого нет, — сказал он.

Это было частью ритуала, классическим обращением, означавшим, что совещание, встреча или церемония вот-вот начнется.

Затем в кабинете появился сам Дрисколл. Следом за толстым лысевшим продюсером скользнула высокая тонкая тень, которая закрыла дверь, меж тем как Дрисколл опустился в огромное кресло за письменным столом. Тень звали Джорджем Уордом, ее волосы и лицо побелели и посерели за долгие годы пребывания в ранге eminence grise.[44] Тень остановилась у дальнего края стола в ожидании сигнала.

Марти Дрисколл подался вперед, при этом его широкие плечи склонились под тяжестью толстой шеи и большой головы.

— Прошу всех садиться, — сказал он.

Рой Эймс и Пол Морган уселись на диван напротив письменного стола. Виццини опустился на мягкий стул справа, возле Джорджа Уорда, а Джан села на стул слева.

Она ждала, что Дрисколл произнесет предусмотренные ритуалом слова: «Кто-нибудь хочет кофе?» Но он сидел молча, словно Будда с выбритой макушкой, и сквозь очки в толстой оправе смотрел на то, что лежало на столе. Возможно, он размышлял о бесконечности, а может быть, разглядывал свой пупок, хотя Джан в этом сомневалась. Насколько она знала Дрисколла, он не был ни мистиком, ни созерцателем пупка. Единственное, что он делал, — это заставлял ее нервничать. Вероятно, таково и было его намерение. Остальные собравшиеся в кабинете быстро переглянулись, и Джан поняла, что и они чувствуют себя неуютно, ожидая, когда Дрисколл нарушит тишину.

Неожиданно он вскинул голову, и его глаза расширились.

— Все вы знаете, что вчера произошло, — начал Дрисколл. — И я задумался о судьбе картины.

Задумался о судьбе картины. Эти слова заставили Джан насторожиться. Закроет. Рой был прав.

И тут заговорил Рой:

— Не ты один. Я только что говорил об этом с Полом. Нам всем угрожает опасность.