Норман нащупал монтировку там, куда прежде ее отбросил. Он снова полез к водительскому сиденью, прихватив находку с собой, и, добравшись до места, бросил ее в ногах. Теперь у него было хоть какое-то средство защиты на случай, если таковая понадобится.
Но она понадобится ему, только если он не будет осторожен. Руки у него больше не дрожали, и он мог вести машину. Вот что он должен сейчас делать. Ехать, ехать подальше отсюда.
Норман повернул ключ зажигания, и двигатель отозвался на его жест. Он вывел фургон задним ходом на дорогу, осторожно двигаясь между деревьями. Одно то, что он сидит за рулем, уже действовало на него успокаивающе. Власть над машиной означала, что он владеет собой. А тот, кто владеет собой, владеет будущим. Осталось лишь составить план дальнейших действий.
Где-нибудь впереди попадется магазин или заправка. Там он и купит спички.
Однако шансов на то, что на этой объездной дороге попадется торговое заведение, было не много. Лучше было бы выехать на главное шоссе. Норман нашел подходящее место, развернулся и поехал обратно к развилке.
Дорога стала шире, и он немного расслабился. Дорога лучше, значит, лучшие возможности впереди. Так он думал, пока широким рукавом не задел руль. Он вспомнил, во что он одет, и нахмурился.
В больнице этот наряд был его спасением. Никто на него и внимания не обратил, когда он пересекал заполненный людьми холл, стремясь поскорее скрыться в темноте.
Но теперь одеяние выдаст его. Нечего и думать о том, чтобы остаться незамеченным, зайдя в сельскую лавку. Даже на сестру Барбару там посмотрели бы с любопытством. Визит на заправку был не менее опасным.
В его сознании быстро нарисовалась картина. Дождливый воскресный вечер, машин нет, дела не идут… в лавке сидят хозяин и его юный помощник, который листает комикс и одновременно слушает радио. Услышав, как кто-то сигналит, призывая кого-нибудь из них выйти на дождь, подросток недовольно морщится. Господи помилуй, да это же монахиня! И ей нужен не бензин, а спички! Какого черта монашке понадобились спички! Тут что-то не так. Эй, папа, может, ты разберешься…
Картина исчезла. Он еще раз бросил взгляд на свой рукав. Расслабься. Просто продолжай ехать и думать. Но куда? Куда он может отправиться в этом облачении?
«Ступай в монастырь».[19]
Это Гамлет сказал.[20]
Но Гамлет был безумен.
«Это путь к безумью».[21] А есть ли другой путь? Сбросить монашеское одеяние — не выход; где бы он ни появился, его нетрудно будет опознать по синей больничной одежде, которая сейчас была на нем. Нужно выбирать: либо сбежавший пациент, либо монахиня. Ему нужны спички, да, но обычный костюм необходим ему еще больше. Человека делает одежда.[22]
Гром гремел, потрясал, насмехался. Глас Божий. Но Бог не стал бы смеяться над ним сейчас, после того как помог ему преодолеть столько препятствий. Господь усмотрит.[23] Господь подаст знак.
И снова сверкнула молния. Всего на мгновение, однако Норман успел разглядеть сгорбленную фигуру, маячившую впереди под одиноким деревом на обочине дороги, с куском картона в руке, на котором заглавными буквами было коряво нацарапано лишь одно слово.
Бог подал знак, и этот знак гласил: Фейрвейл.
Только дойдя до кабинета Стейнера и опустившись в кресло за письменным столом, доктор Адам Клейборн понял, как он устал. Это было кресло администратора, с кожаными подлокотниками и спинкой, с упругим вместительным сиденьем, рассчитанным на упругие внушительные ягодицы. Кресло того, кто всемогущ.
Усталость сразу уступила место раздражению, едва он сравнил этот комфорт с грубой и дешевой фанерно-пластиковой отделкой своего маленького кабинета, выходившего в холл. Неудивительно, что он измотан, работая в две смены, в то время как Стейнер сидит здесь в своем упругом кресле и отдает распоряжения или бегает со своими раздутыми счетами на различные совещания.
Клейборн вздохнул и взял трубку телефона, который уже звонил некоторое время. Хватит себя жалеть.
— Алло, это доктор Клейборн. Простите, что заставил ждать.
— Ничего. — В трубке звучала музыка, и кто-то на том конце провода старался говорить громче, чтобы его было слышно, — Это Марти Дрисколл, «Энтерпрайз продакшнс». Я звоню насчет картины.