Едоголики, алкоголики и наркоманы могут лечиться примерно одним и тем же способом. К примеру, толстый человек может завязать диалог между своим жиром и ртом, или между своими телами, какими они станут 10 лет спустя, если он не прекратит переедать, и если прекратит. Каким бы ни был диалог, цель клиента — почувствовать серьезность и разрушительность своих действий. Затем мы двигаемся к принятию нового решения.
Следующий пример касается пациента с пищевой зависимостью. Его зовут Джо, и он открывается нам однажды ближе к вечеру.
Джо: Я хочу прекратить есть, когда я не голоден. И хочу прекратить изводить себя, когда ем.
Боб: Знаете, я сегодня много работал и не уверен, что хочу поработать еще — но вы продолжайте, а я решу после того, как выслушаю вас. (Вполне приемлемо для терапевта не принять контракт так же, как время от времени допустимо делать ошибки. Серьезнейшая проблема молодых и неопытных (а также старых и слишком опытных) терапевтов в том, что они никогда не отказываются работать или «пытаются» быть безупречными. Один из признаков хорошего терапевта — готовность рискнуть и совершить ошибку, чтобы затем посмотреть, что произойдет в результате этой ошибки.)
Джо: Иногда, когда наступает время еды, я начинаю есть, не чувствуя, что ем много, и наедаюсь так, что мне становится плохо.
Боб: Что там у вас происходило в детстве в связи с едой? Что происходит дома, и кто там сейчас? (Боб уже переместился в настоящее время, чтобы облегчить работу эго-состояния Ребенка.)
Джо: Я возвращаюсь в бабушкин дом. Я тогда был старшеклассником
и переехал к бабушке от тети. Та-то кормила меня, чтоб только калорий хватало, не больше.
Боб: Кто кормил? (Боб употребляет прошедшее время — это ошибка.)
Джо: Тетя. А затем меня отправили к бабушке. А у нее считалось, что если ты не изображаешь из себя машину по переработке еды, ты серьезно болен. (В этом месте Боб должен был бы поработать с родительским «ты», но он и это пропустил. Боб явно устал, и ему разумней было бы отказаться от работы.)
Мэри: А где была ваша мать?
Джо: Родители развелись, когда мне было пять лет. Сначала я переехал жить к тете, затем к бабушке.
Мэри: Ваша мать больна или сумасшедшая, или еще что-нибудь?
Джо: Да-а. Она была сумасшедшей.
Мэри: Лежала в больнице?
Джо: (Печально). Все дело в бабушке, мамы никогда не было дома. Она была медсестрой. Работала с 3 до 11 и никогда не вставала утром, поэтому если мы хотели есть, то довольствовались тостами и арахисовым маслом. Мы иногда не видели ее по пять дней кряду.
Мэри: Сколько вам было? (Очевидно, что и Мэри поддалась, и тоже работает в прошедшем времени.)
Джо: Девять.
Мэри: Итак, сначала вы были себе мамой, затем получили женщину, которая выдавала вам только прожиточный минимум, а потом стали жить у бабушки. Ничего удивительного, что вы перекормили себя.
Джо: Да. А еще я ем, когда нервничаю. Вроде как я должен что-то сделать и не знаю что.
Мэри: Как вы еще себя успокаиваете?
Джо: Ванну принимаю.
Мэри: Вы женаты?
Джо: Да.
Мэри: У вас жена, которая вас кормит и успокаивает и наоборот?
Джо: Да. Мы оба так делаем. Кстати, моя жена похожа кое в чем на бабушку. Если я иду куда-нибудь и говорю: «Сделай мне бутерброд», — она собирает мне провизии на несколько дней.
Боб больше не хочет работать. Ему понятно, что мы позволяем Джо скорее рассказывать, нежели быть в сцене. Мы получаем историю, но не возможность работать, и Боб решает, что сначала Джо получит задание, а потом, когда появится больше шансов принять новое решение со стороны Ребенка, поработает.
Боб: Вам домашнее задание. На этой неделе кладите на тарелку ровно столько, сколько, как вам кажется, вы сможете съесть, и прекращайте есть, как только насытитесь. Хорошо? Неважно, сколько останется на тарелке. У нас ничего не пропадет: собаки, знаете ли, утки, лошади, бычки.
Джо: Ладно.
Боб: Просто останавливайтесь и смотрите, что произойдет. Эксперимент.
Мэри: Я услышала, что у вас большая проблема с тем, как успокаиваться. У вас нет депрессии?
Джо: Сейчас нет.
Боб: Когда последний раз пытались покончить с собой?
Джо: Пару лет назад.
