— Я вызову его, сэр, — ответил охранник, отцепляя крошечную рацию от пояса. Его кадык дёрнулся.
— Я сказал: «приведи», — остановил его Губва, его низкий голос вдруг стал ледяным. — Сходи и приведи!
Молодой человек кивнул, нервно сглотнул, повернулся на каблуках и вышел. Его шаги эхом разносились по коридору.
— Закрой дверь, Гарднер, — велел Губва, на этот раз мягким голосом.
— А теперь помоги мне снять с неё рубашку.
Гарднер приподнял мёртвую девушку за бедра, пока Губва задирал её единственное одеяние.
Потом оба отступили назад.
— Ага! — сказал Губва, и в этом слове соединились все угрозы в мире.
Гарднер снова заглянул девушке между ног, после чего заявил:
— Это мог быть только он. Джексон.
— Или ты, — парировал Губва.
Гарднер пожал плечами, понимая, что лучше не спорить:
— Или я, вы правы, сэр.
Губва исследовал его разум, но не обнаружил никакого страха. По крайней мере, не в связи с этим.
— Но эту девушку изнасиловал не ты, нет — это был Джексон. Или… что насчёт остальных дежурных?
— Все семеро спали — но я не спал, конечно. И им пришлось бы пройти мимо меня. Они все отработали дежурство. Джексон был последним. Он уже собирался сдать смену, и принимал душ, когда вы позвонили. Он, как правило, не слишком чистоплотен, но теперь всё понятно. Это был Джексон, точно.
Совместными усилиями они поправили на девушке рубашку.
— Мои приказы достаточно ясные, не так ли? — голос Губвы стал ещё мягче, но при этом более угрожающим.
— Да, сэр.
— Я приказывал никоим образом не тревожить мысле-стражников?
— Да, сэр.
— И я плачу достаточно, чтобы моим приказам повиновались?
— Более чем щедро, сэр, — кивнул Гарднер.
— Верно, — размышлял вслух Губва, — а также обеспечиваю мужчин всем необходимым, включая возможность удовлетворять личные потребности. В таком случае — почему?
— Хочется запретного плода, — пожал плечами Гарднер. — Вы знаете, что они говорят, сэр: краденое яблоко всегда самое сладкое? Даже кислое..?
Губва мрачно усмехнулся, кивнув в знак согласия. Затем поджал дряблые губы:
— Я должен… уволить его, разумеется. Сегодня, лично. Ты сможешь найти замену?
— Конечно, сэр. В любое время. Столько, сколько захотите, в пределах разумного.
— Хорошо! — ответил Губва, в то время как в коридоре послышались шаги. — Тогда найми… двоих.
Он отвернулся от постели:
— Я собираюсь принять участие в э-э, процедуре захоронения. Что касается вас, Гарднер: как только сдадите смену, можете быть свободны. Нет необходимости ждать, пока эти двое…
— Я понимаю, сэр.
Клеть подъемника спустилась в черные недра скалы и земли.
В самом низу шахта заканчивалась на выступе над естественной пропастью. Единственная красная флуоресцентная лампа проявляла признаки жизни, освещая выступ и и клеть, поскольку та уже спустилась по шахте. Двери сложились и Губва вышел, сопровождаемый несущими носилки Джексоном и Смитом.
— Опустите её, — сказал Губва, его голос отзывался эхом в невидимом, но, судя по всему, необъятном подземелье, где тусклый свет красной флуоресцентной лампы окрашивал их целиком своим румяным светом. Он стоял лицом к краю выступа у стороны носилок, противоположной обрыву. — Встаньте там, — указал он, — и там.
Смит был белым, немного старше, чем его темнокожий коллега. Он ничем не запятнал свою совесть, чтобы бояться, и незамедлительно повиновался, Джексон двигался немного медленнее. Они встали, как было приказано, напротив Губвы и спинами к пропасти. Губва сцепил свои пальцы, предплечья расположились горизонтально перед ним. Он опустил голову, и копна его белых волос, закрыв лоб, легла на кончики пальцев. Джексон и Смит обменялись озадаченными и вопрошающими взглядами.
— Мы пришли, — произнёс Губва намеренно замогильным голосом, не поднимая головы, — чтобы проводить эту бедную девушку к месту её последнего упокоения. Она это заслужила. Она была верной слугой.
Он опустил руки, поднял голову, выпрямился и кивнул.
Затем приказал:
— Просуньте руки между её телом и носилками и поднимите её. Они сделали, как он велел, держа труп девушки перед собой, как некую страшную жертву. Она была на удивление лёгкой.
— Хорошо! — сказал Губва, возвышаясь над мужчинами и мёртвой девушкой. Затем снова склонил голову, потянулся через пустые носилки и положил одну большую ладонь на бедро девушки, другую на плечо. Это выглядело так, словно он собирался благословить её.
