Пиво действительно было холодным и вкусным.
- Мы тут тебе одну хренотень кололи, - просветил меня Сашка, - какой-то мощнейший транквилизатор. Другой бы птицей летал, да подпрыгивал, а ты только громче храпел. Отсюда и сушнячок.
- "Сандал", - подтвердил отец, - новая экспериментальная разработка. Ты опять выпадал из реальности, как тогда, после Биская. Ума не приложу, почему?
- И теперь, и тогда я отнял чужие жизни. Наверное, не был должен, - озвучил я первое, что стукнуло в голову. - Других объяснений не нахожу.
Мордан хмыкнул. Шеф свирепо посмотрел на него и чуть не споткнулся. Тот его понял без слов:
- Ну ладно, пока суть, да дело, смотаюсь-ка я в разливочный цех. На меня там уже и пропуск оформили.
Лишь после того, как за Сашкой захлопнулась дверь, я рассказал шефу о своих навязчивых сновидениях. Озвучил вторую версию:
- Мне кажется, нужно готовиться к встрече с этим рыцарем, впадающим в детство. Без меня он здесь пропадет. Опять же, Никита... не дает мне покоя этот Никита! Просто похож, или...
Отец долго молчал, взвесил все "за" и "против", и выдал свое резюме:
- По правде сказать, и то и другое звучит фантастично. Но нет ничего третьего, что можно бы принять, как версию. И вообще, с каких это пор у тебя появилась дурная привычка людей убивать?
- С тех пор, как убили тебя.
- Ах да, - спохватился он, - ты же не знал...
И вдруг, впервые за много лет, мне стало его бесконечно жалко. До слез, до сердечных спазм. Сдал старикан, осунулся, поседел. Глубже стала сетка морщин в уголках беспокойных глаз. Он даже не в силах скрывать свою хромоту. И это всесильный шеф, Евгений Иванович Векшин - человек-легенда. Что за тревога таится в его душе? - честно сказать, не знаю. Во мне его кровь. Поэтому я никогда не читал его мыслей, считая это чуть ли ни святотатством.
Отец потупил глаза:
- Я должен уехать, Антон. Не хочу оставлять тебя одного, но я должен.
- Как скоро?
- Сегодня. Идеальный вариант - прямо сейчас. Слишком многие знают, что мы с тобой живы и было бы неразумно подставляться, как двойная мишень. Хочу засветиться где-нибудь в другом месте, подальше отсюда. Но это всего лишь одна из причин.
- Контора?
Отец резко остановился, присел на диван.
- Нет, - сказал он свистящим шепотом, ─ Конторе, как таковой, ты больше не нужен. Опасайся чекистов, особенно Мурманских. У них на твой счет приказ, который никто не отменит.
- Кто же это так сурово распорядился?
- Деньги.
Я оставил его ответ без последствий и потянулся за пивом. На сердце лежал противный тошнотворный комок, как в детстве, перед хорошей дракой. Мысли были тоже не самые светлые.
Люди, что вы хотите больше всего? Не знаете? - как же вы счастливы! А я - всего ничего: жить, просто жить. Чтобы все, как у людей: каждый день ходить на работу, скандалить с женой, детишек растить, рассуждать о политике, рассказывать пошлые анекдоты. Да вот, что-то не получается. Гонят меня, как волка - окружили флажками, обставили вешками: "Ату его, суку!"
- Значит, чекисты, - я поставил пустую бутылку в общую кучу и закурил, - случайно не те, что нам помогали? И еще, ты не мог бы сказать, почему вдруг Контора так резко ко мне охладела - то землю грызет из под пяток, а то, вдруг, "больше не нужен"!
- Мушкетова нет. Контора теперь - это я, - произнес отец самым нейтральным тоном. - Де юре, такая структура больше не существует - нынешней власти она не нужна. Но остались отдельные люди... в их руках информация, которой они успешно торгуют.
Я внутренне скис.
- В частности, на тебя уже есть покупатели. Это одна из прибалтийских республик...
На крыльце загремело. Я вопросительно посмотрел на отца. Он кивнул головой. И тут появился Мордан с огромной канистрой наперевес. Как задницей чуял, что можно.
- Ну, блин, дела! - заявил он с порога. - Мы, братцы мои, теперь, как народные депутаты, под надежной охраной. Лично меня туда и сюда сопровождали трое. Даже пиво помогли донести.
- У тебя все? ─ сурово спросил шеф.
Сашка притух и покорно поплелся на кухню.
