- Вот! - победно сказала она, вытащив из бюстгальтера пару зеленых бумажек. Подумав, добавила горсточку мелочи.
- Две сто! - подытожила Рита, закончив подсчет, - кто больше? - ваше слово, мужчина. И не забудьте: это последняя ставка!
Услышав заветный сигнал, к столу подтянулись быки. Незаметно для непосвященных, обложили кольцом вероятный источник шума.
Валерий Григорьевич сделал вид, что этого не заметил и лихо ударил остатками.
- Четыре тысячи девятьсот! - молвила "третейский судья", - что скажете, женщина?
- Что я скажу? - ответила дама и вытащила из бюстгальтера пачку новеньких сторублевок. - Я скажу, что здесь десять тысяч. Как хорошо, что в сберкассе большая очередь и я не успела положить эти деньги на счет.
Ну, здесь, по сценарию, должна быть "немая сцена". Толстушка смахнула со столика деньги и скрылась в толпе, с проворством невероятным для ее солидной комплекции.
- Интересно, - спросил Максимейко, - ей когда-нибудь били морду?
- Да-а-а! - озадаченно протянул "дальнобойщик" и увлек полковника за собой, подальше от Риты, - мне кажется, я тебя крепко подставил, аж самому не в жилу. В меру сил готов компенсировать...
Если честно, он тоже был раздосадован: все разыграно вполне убедительно, только концовка испортила впечатление. Уж слишком проворно скрылась в толпе Матильда, в жизни так не бывает. Работать с ней и работать!
Но, как бы то ни было, отъем денег произошел. Они уже существуют в виде виртуального долга. Пока виртуального, - Виктюк хорошо знал психотип человека, которого играл Максимейко, - наивный совок, которого грех не обуть. Он был уверен, что этот лох деньги отдаст. Все до копейки отдаст. Еле заметный жест - и группа прикрытия отступила к дивану.
Аферист держал паузу, выжидал: ну же, ну!
- Деньги к деньгам, - вздохнул Максимейко и спросил с философским спокойствием, - ты видел, сколько на ней золота?
Он свою работу тоже закончил. Место за "ломберным столиком" уже занимал Игорь Насонов. У девушки Риты будет сегодня нелегкий день.
Операцию "Лицедеи" планировали закончить к двум часам дня, чтобы спокойно, не торопясь, посвятить вечерок Устинову (или как его там сейчас?), обложить, обставить флажками и грохнуть в его же логове. Ну, не может такая мразь свободно ходить по земле, слишком много хороших парней хранит она под зеленой травой. Максимейко этим и жил, не раз и не два представлял, как это произойдет. Хотелось сработать грамотно, как покойный Петрович в лучшие времена: выставить дверь, запустить шумовую гранату и вслед за ударной волной вломиться в дверной проем, сея смерть и разор. Или с крыши соседнего дома просквозить сквозь разбитые окна, пьянея от собственной удали и мочить! Мочить всех подряд, кто стоит, или встал на пути, стрелять во все, что шевелится. Дожить бы! Организм полковника давно просился на дембель. Группа работала на износ, а он уже был изношен и даже не помышлял работать без транквилизатора. Дозы ежедневно росли, промежутки между уколами становились меньше и меньше, но только так открывалось второе дыхание. Накануне полковник ездил в Ростов, один на один говорил с Мансуром, в гостях у Черкеса встретился с Ичигаевым. И тому, и другому, и третьему напомнил про старый должок. Вернулся далеко заполночь. Четыре часа поспал - и на службу. Нет, время не деньги. Время это здоровье. Если нет его - взаймы не попросишь. На часах нет и восьми, а он уже километров под семь пешком намотал. Три часа без единственной дозы, на морально-волевых качествах, ведь прежде чем выловить крупную рыбу, нужно ее хорошо поводить.
В качестве средства передвижения к удаленному филиалу сбербанка, Валерий Георгиевич выбрал общественный транспорт - потрепанный безразмерный автобус. Виктюк возражать не посмел. Да и как он мог возразить? - по сценарию оба они банкроты, а раз так - изволь соответствовать: жизнь это театр, сегодня играешь царя, а завтра - паромщика.
В сбербанке давали пенсию - ежемесячный тренинг для тех, кто забыл, что такое очередь. В такие "черные дни", работает только одно окно и сажают в него сотрудницу, наказанную за нерадивость. В небольшом зале не продохнуть. Людей, как в бочке селедки и все они несдержанны на язык. То там, то тут, разгораются жаркие политические баталии. Постепенно они переходят в крики, изредка - в мордобой. И тогда очумевший кассир закрывает свою амбразуру и громогласно требует тишины.
