- С вас сорок три франка, - нагловато сказал водитель, глядя на счетчик.
- Будьте любезны, - Евгений Иванович достал из кармана стодолларовую купюру.
- Желательно, под расчет, - отрезал таксист.
- Мелких не держим.
- Гм... ну хорошо, я достану из багажника ваш чемодан и поищу сдачу.
Этот тип из той же компании, - убедился Векшин, - Скорее всего, новичок в разведке: не научился еще скрывать свою антипатию к потенциальным противникам. И ключ позабыл в замке зажигания. Вот дубина, ну, кто ж тебя умным-то назовет?
Полковник и сам не понял, как оказался на месте водителя. В некоторых случаях разум безнадежно запаздывает.
Фора, мне нужна фора! - стучало в мозгу. - Метров, как минимум, двести. Ну, ящик с гвоздями, поднапрягись, вывози!
Как в лучшие годы, он стартовал с третьей скорости. Движок заревел, проворачиваясь, заскрежетала резина и мертвой хваткой вцепилась в дорогу. Бедный таксист так ничего и не понял. Он стоял над исчезнувшим вдруг багажником, как вопросительный знак из старого советского мультика.
Такого от Векшина явно не ждали. Бросившийся в погоню "Фиат" отвернул, чтобы не сбить хозяина заведения и врезался в ограждение. Еще двум авто из группы преследования предстояло выполнить разворот на сто восемьдесят градусов, а это непросто в нескончаемом встречном потоке.
Мельчаю, - подумал Векшин, аккуратно вписавшись в этот поток, - или воздух во Франции такой криминальный? Карманными кражами я с утра уже промышлял, теперь вот подался в автоугонщики. Кому рассказать - ни за что не поверят.
Преследователи сразу отстали. Первым выдохся синий "Фольксваген". Он попробовал было "шустрить": одного подрезал, другого согнал на обочину. А хамов на трассе не любят даже во Франции. Вот его и взяли в работу два дальнобойщика. Ведут, как Жучку на поводке. Один лишь "Ягуар" старается за троих. Он идет, соблюдая законы дороги. Уж на что скоростная машина, но все равно от Векшина отстает. На долгих и плавных развязках его хищное тело все реже мелькает в зеркале заднего вида. Наверное, сдался, понял, что миттельшпиль он уже проиграл: ну, догонит, прижмет, а толку? - дорожные сцены с таранами и стрельбой случаются только в хреновых блокбастерах. Немного скромней, но намного действенней - наблюдение и контроль а с этим у них проблемы. Не так вас учили, ребята, не так, сейчас так не учат!
Еще через пять километров Векшин наконец-то поверил, что оторвался. Противник достойно сошел с дистанции, отступил, чтобы выдумать что-то другое или достать из кармана домашнюю заготовку. Можно немного расслабиться. Евгений Иванович сбавил скорость, включил приемник. На канале "ФМ" исходил соплями эмигрантский русский шансон:
"Все чужое: и наличность, и привычки.
Снова осень - заплело, заморосило.
Журавли давно поставили кавычки
В облаках над словом матерным "Россия"...
- Суки! - он плюнул и щелкнул тумблером. - Что вы знаете о России? Злорадствуете, желаете пнуть побольней умирающую страну?
За окном березки, холмы - пейзажи начала осени. Привет утомленной душе от рязанской глубинки! Проснешься с похмелья на том вон пригорке и не поверишь, ты во Франции. Здесь только дорожная толчея намекает на близость огромного города. Но вот неприметный тоннель, прорезающий холм Шако, стремительно набегающие огни... теперь поворот налево, и вот он, пожалуйста, галантный мсье Париж - самый русский город земли. Есть в нем славянская широта и раздолье. Здесь очень легко раствориться в толпе, а если ты на машине - затеряться в широком потоке почти на любой улице. Хотя бы на этой набережной.
Первое, что видят в Париже глаза - это, конечно же, башня - бенефис инженера Эйфеля, поэма из тысячи семисот железных частей и трех с половиной миллионов заклепок, ставшая символом Франции. Привет, долговязая!
Векшин свернул к морскому музею. Остановился на площади. Собственно, это была даже не площадь, а крыша огромного здания, где располагался павильон СССР на выставке тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Добротно строили русские мужики. На экспорт у нас все самое лучшее: и работа, и товары, и бабы. Сколько годочков прошло, а держит кольчужка! Только теперь там не выставка, а достаточно модный театр. И его посещают люди без малейшего риска для жизни.
