— Да, понтонно-мостовые типа эн два пэ.
— Но они громоздки. Их надо подвозить мощными машинами или даже тракторами. А потом собирать для моста под танки из полупонтонов одинарные или полуторные. Сколько это занимает времени по их нормам?
— При наведении моста — до пяти минут на каждый его погонный метр.
— Значит, для преодоления Гремучей уйдет на это в среднем около часа. А за это время мы…
— Простите, господин генерал, но я не думаю, что они будут форсировать Гремучую с помощью понтонного парка.
— Каким же образом тогда они ее преодолеют? — уже с заметным раздражением спрашивает генерал.
— В том-то и дело, что это нелегко предугадать. Они, например, могут построить мост под водой. Я лично видел, как они сделали это на реке, высокий западный берег которой занимали наши войска. Строить мост днем они не могли — это было бы у нас на виду. И тогда русские саперы заготовили все необходимые части для него в верхнем течении реки, а ночью сплавили их к месту намеченной переправы. Затем под покровом темноты собрали его и установили. Весь он находился под водой, а так как река была мутная, мы не могли рассмотреть его даже сверху. По этому подводному мосту они и перебросили танки на нашу сторону.
— Вполне вам верю, полковник, что было и такое, — соглашается генерал Ганштейн. — Однако сейчас ситуация для русских явно не подходящая. В верхнем течении Гремучей нет никакого леса, так что давайте исходить из реальной обстановки, а не из…
Не договорив, он снова склоняется над крупномасштабной картой полковника Штрэлера и медленно ведет пальцем по синей жилке реки, огибающей позиции его дивизии.
— Попробуем наметить сначала места наиболее выгодных пунктов для их переправы. Полагаю, что это вот тут, тут и, пожалуй, еще и тут.
— Да, — подтверждает полковник, — здесь условия вполне подходящие. Скрытые подступы, пологие берега, отсутствие заболоченной поймы. Есть даже небольшие рощицы.
— Но, согласно вашей теории, именно это и не должно их устраивать?
— Вне всяких сомнений, господин генерал. Именно здесь мы уже подготовили им соответствующую встречу. И об этом им нетрудно догадаться даже без разведки нашей территории.
— Допустим. Наметим тогда места менее благоприятные для переправы. Их гораздо больше. Практически это все остальные участки реки.
— И в этом преимущество русских, ибо очень трудно предугадать, где же именно ждать их вторжения.
— А я думаю, задачу можно упростить, если определить участки реки, явно непригодные для форсирования их танками. Ну, вот тут, например, в самом узком месте Гремучей. По отметкам высоты и по тому, как близко сходятся горизонтали, изображающие рельеф этой местности, крутизна берегов тут более сорока пяти градусов. А судя по этим вот штрихам, которыми на русских картах изображаются скаты круче сорока пяти градусов, они могут быть и обрывистыми. Да так оно и есть, по имеющимся у нас сведениям. Никакому танку, следовательно, их не преодолеть. И конечно же, нет никакого смысла делать тут съезды. Потребуются огромного объема земляные работы. К тому же они не могут производиться незаметно от нас.
— И все-таки, господин генерал, именно тут нужно ждать от них какой-нибудь каверзы.
— Почему же, черт побери! — не выдерживает корректного тона Ганштейн.
— Потому что сегодня ночью во время перестрелки именно тут был убит разведчик русских. Есть предположение, что он был сапером.
— Но ведь он мог вести разведку не только этого участка нашей обороны…
— Видимо, все-таки именно этого, господин генерал. У него была обнаружена схема-донесение с нанесенной на нее системой заграждений только этого участка нашего берега.
Откинувшись на спинку кресла, генерал долго молчит, глядя в потолок.
— И все-таки это явная случайность, — сухо произносит он, вставая. — Я согласен с вами — русские не так уж простоваты, как кое-кто из нас думает. Не следует, однако, считать их и такими, для которых нет ничего невозможного.
